Рената вытащила из кармана небольшой пистолет и сунула его Игорю.

– Стреляй!

– Вы его убьете? – испугалась я.

– Целься хорошо, – приказала служительница.

Я прикрыла голову Гензы рукой и зашептала:

– Они шутят, зайчик останется жив...

Послышался короткий щелчок и шум упавшего тела.

– Чем это воняет? – заорал Игорь. – Фу!

Я постаралась не дышать. Значит, бедный Генза все же испугался. Не знаю, что выделывает скунс, но рукохвост – мастер портить воздух. И, похоже, охранник со служительницей считают распространительницей смрада меня, вон как переглядываются. Надо ввести их в курс дела.

Я расстегнула верхнюю пуговку кофты.

– Видите? Это Генза, он от страха пукает.

– Пойду посмотрю, заснул ли Чарлик, – сменила тему разговора Рената.

– Заснул? – переспросила я.

– Стреляли шприцем со снотворным, – пояснила Маленкова и пошла по направлению к горе меха, серевшей на дорожке.

У меня отлегло на душе, Игорь поднялся с четверенек.

– Не тушуйся, подумаешь, «шептуна» пустила... Люди в первом бою голову теряют и еще не то делают.

– Это Генза, – покраснела я.

– Клево, – кивнул Игорь. – А может, он? Вон у твоей ноги примостился.

Я увидела темно-фиолетовую ящерицу и сделала шаг в сторону. Интересно, почему рептилия примчалась сюда за мной? Может, ей неудобно за причиненную мне боль?

Игорь заржал:

– Успокойся, никто тебя не осуждает, что естественно, то можно. Пошли глянем на кроля.

Когда мы с охранником очутились около громко храпящего Чарлика, Рената налетела на Виктора.

– Почему животное здесь очутилось? Кто стоит на лужайке? Что происходит?

Бедный фотограф пытался ответить, но Маленкова не давала ему сказать ни слова, бесконечно повторяя одни и те же вопросы.

Игорь положил служительнице на плечо руку и рявкнул:

– Остановись!

Рената замерла с открытым ртом, теперь тараторить принялся Виктор.

Чтобы показать Чарлика в самом выигрышном свете, фотограф привез несколько муляжей в виде зайцев и рассадил их на полянке. Виктор провел фотосессию, а когда Рената на пару секунд отлучилась, задумал воспользоваться вспышкой. Чарлик, внезапно ослепленный ярким светом, застыл в диковинной позе. Фотограф испугался, что нанес кролику вред, быстро похватал муляжи, в спешке забыв один, сел в автомобиль, по дороге звякнул Маленковой и хотел удрать из питомника. И тут за спиной водителя раздался шум. Виктор обернулся, узрел Чарлика, который с тигриным рычанием раздирал на части плюшевую копию зайчика, и выкатился из малолитражки.

– Похоже, у него мозг поплыл! – бубнил фотограф. – Вспышка не виновата! Не знаю, как Чарлик в мою машину попал! Я его не сажал! Похоже, он сам запрыгнул, тайком от меня!

– Да? – голосом, полным злости, перебила Виктора Рената. – Интересно!

– Чарлик спит, – вмешалась я в назревающий скандал, – психологу здесь пока нечего делать. Пойду, пожалуй...

Вернувшись в спальню, мы с Гензой приняли душ, потом я хотела включить телевизор, но тут позвонил Димон.

– Есть две новости, одна плохая, другая ужасная. С которой начать?

– С первой, – решила я.

– Могила! – загадочно заявил Коробок.

– Кто-то умер? – забеспокоилась я.

– Могила, – повторил хакер, – он скончался.

– Нельзя ли поподробнее? – потребовала я.

– Степан Могила из деревни Харитоновка отъехал на тот свет.

– У деда в паспорте так и значилось «Могила»? – недоверчиво переспросила я.

– Верно подмечено, – похвалил меня хакер. – Здорово, да? Жизнеутверждающая, оптимистичная фамилия. И для Харитоновки совсем не редкая, там полсела Могилами звалось и, наверное, в родственниках состояло.

– Я видела недавно пенсионера в добром здравии, – остановила я разболтавшегося Коробка.

– Ошибаешься, он труп, – не сдался хакер.

– Для покойника Степан слишком говорлив и врет ловко, – вздохнула я.

– У Германа Кнабе немерено земли, – продолжал хакер, – и никаких других хозяев полей там нет. Бизнесмен приобрел и участок Могилы, но, наверное, разрешил деду спокойно дожить на старом месте.

– Это точно?

– Есть документы: акт купли-продажи участка, запись в книге о смерти Степана.

– Я была в гостях у живого и, похоже, несмотря на возраст, вполне здорового дедушки, – не успокаивалась я.

– Охотно верю, что ты беседовала с престарелым мачо. Но был ли он Могилой? – совсем тихо спросил Димон.

– Он отзывался на Степана, – ляпнула я и тут же оценила глупость своего аргумента.

Коробков начал юродствовать.

– Молодая вы, барышня, наивная, мужикам верите, оттого и в беду попадаете. Некогда в граде Москве жил один генерал. Ой, справный хлопчик! На морду круглый, на язык быстрый, руки загребущие, глаза завидущие. Катался душка-военный на красивой машине, договаривался с чиновными людьми, брал у них деньги, в друзьях числился. И скорехонько у того генерала образовались на шоссе Копейкинском палаты каменные, а под кроватью мешки с золотом. А потом – упс! – выяснилось: никакой он не генерал, ксива фальшивая, биография дутая, одно вранье, или, как говорится в Уголовном кодексе, мошенничество в особо крупном размере. Большие люди генералу на слово верили, никто в его разбойничьем прошлом покопаться не дотумкал. Документ легко выправить, надел купленные ордена – и ты герой всех времен и народов. Могила давно в могиле, пардон за отстойный каламбур. Ау, Танюшка, ты жива?

Я издала мычание. Значит, Степан покойник. А кто же тогда уютно устроился в маленьком домике? Может, некий бомж решил прикинуться Могилой, чтобы обеспечить себе сытную старость?

– Нашла в присланном чемодане ноутбук? – спросил Димон. – Такой плоский предмет, типа... э... папки. На крышке выдавлено полуобгрызенное яблочко.

– Думаешь, я совсем идиотка? – зашипела я в трубку.

Коробков оглушительно чихнул, я на секунду оглохла, а потом услышала:

– Ну, открыла? Верх там, где изображен упомянутый фрукт, смотри не перепутай. Можешь войти в свою почту? Помнишь пароль?

– Нет, – честно призналась я.

– Я это предвидел. Ах, какой у нас Дмитрий умный! – Коробков не упустил возможности отвесить себе комплимент. – Поэтому смело жми на надпись «post», само включится.

– Работает, – обрадовалась я, проделав несколько манипуляций. – Ой, открылось! У меня одно послание.