Психическое состояние преступника учитывали еще в Древнем Вавилоне: тех, кто умышленно нарушал закон, подвергали более суровой казни, чем совершивших ужасную ошибку. В греческой мифологии Геркулес был прощен за то, что убил детей в приступе ярости, так как чары безумия на него наслала Гера, жена и сестра Зевса (видимо, таким образом она разбиралась с собственными проблемами). В 1843 году понятие о том, что душевное расстройство исключает уголовную ответственность, было закреплено законодательно и позднее стало известно как «правила Макнотена». Название связано с человеком по имени Дэниел Макнотен, шизофреником, в приступе параноидального бреда убившим секретаря британского премьер-министра. Когда он был признан невиновным, в обществе поднялась такая волна возмущения, что королева Виктория приказала палате лордов принять закон, который определил бы ограничения для оправданий по психическим болезням. Хотя с тех пор этот закон не раз подправляли, суть осталась прежней: «для снятия уголовной ответственности по причине душевной болезни необходимо достоверно доказать, что на момент преступного деяния обвиняемый находился под влиянием своей болезни, в результате проявления которой он не мог отличать хорошее от плохого, а также неправомочность и последствия своего поступка».

Многие из тех, кто следил за делом Паркса, считали, что если он на самом деле «лунатил», то его могут оправдать по причине душевного расстройства. Но даже когда человек сообщает о психическом нездоровье, это вовсе не означает, что он может спокойно вернуться домой. Напротив, в таких случаях людей на всю жизнь заключают в психиатрическую лечебницу, так что у них не остается шанса на освобождение. Это ничем не лучше тюрьмы. Паркс отказался признавать себя невменяемым, так как боялся, что в таком случае никогда больше не увидит свою дочь.

Его адвокату пришлось придумать другую линию защиты. Она заявила, что лунатизм — это не психическое заболевание. Это обычное состояние, при котором тело действует без сознательного участия мозга. Из этого следует, что Паркса нельзя считать виновным в действии, которое он не намеревался совершать. Он также не может быть признан сумасшедшим, так как его состояние было обычным и временным. По сути, она просила присяжных признать, что Паркс был ни в чем не виноват и при этом находился в здравом уме, хоть его тело и совершило убийство. Впервые в истории канадского правосудия обвиняемый заявлял, что убил кого-то, пока спал.

Во время суда адвокат Паркса вызвала в качестве свидетеля Роджера Броутона, старшего преподавателя неврологии элитного Университета Макгилла. За несколько лет до этого Броутон опубликовал в журнале Science статью, в которой опровергал утверждение Фрейда о том, что лунатизм — это способ выразить подавленные эмоциональные переживания. Броутон писал, что такие нарушения, как ходьба или разговоры во сне, никак не связаны с психическим состоянием человека. На самом деле еще задолго до теории Фрейда люди считали лунатизм свидетельством эмоционального смятения. Если обратиться к театру, отражающему представления своей эпохи, можно заметить, что шекспировская леди Макбет начинает ходить во сне именно потому, что чувствует вину за убийство противника мужа.

Броутон рассказал присяжным, что, скорее всего, Паркс находился в фазе глубокого сна с того момента, как встал с дивана, и до того, как пришел в полицейский участок. Это объясняет пробелы в памяти и очевидное отсутствие мотивов. По мнению Броутона, Паркс приехал к дому своих родственников, претворяя в жизнь свой сон. Если бы не генетическая предрасположенность к лунатизму, его мозг функционировал бы нормально и гормоны блокировали бы все его движения. Теща попыталась его разбудить, и тогда он пришел в ярость. Броутон рассказал присяжным, что лунатики почему-то агрессивно реагируют на попытки их разбудить.

На перекрестном допросе прокурор поинтересовался, как Паркс смог спокойно проехать двадцать два километра, миновать три светофора, если он и впрямь находился в состоянии лунатизма. «Потому что глаза у него были открыты», — ответил Броутон. Дети во сне могут совершать сложные маневры — например, спуститься по лестнице, не упав. Паркс тоже смог проехать знакомой дорогой и не попасть в аварию, потому что действовал автоматически.

То ли из-за доводов Броутона, то ли из-за того, что Карен свидетельствовала в защиту Кена, присяжные, посовещавшись несколько часов, признали Паркса невиновным. Хотя всем было очевидно, что он убил одного человека и чуть не задушил другого, они все же посчитали преступление неумышленным. Поступок Паркса попадал под новую категорию, названную «непроизвольные действия вменяемого человека». Благодаря этому он вышел из здания суда свободным.

После объявления вердикта разочарованный прокурор подал апелляцию, опасаясь, что теперь все обвиняемые начнут ссылаться на то, что спали во время совершения преступления. Во время слушаний судьи задумались над тем, можно ли считать такую крайнюю форму лунатизма заболеванием (вроде шизофрении), а значит, подвести ее под определение «психическое расстройство». Но эта попытка не увенчалась успехом, так как не существует научной классификации степеней лунатизма. Затем судьи обсуждали, можно ли считать Паркса бомбой замедленного действия, то есть станет ли он снова убивать во сне. Но до сих пор нет никаких медицинских доказательств того, что если человек один раз «лунатил», то он будет делать это снова. В окончательном решении суда чувствовалось некое раздражение: «Это дело крайне тяжелое. Факты весьма противоречивы, и надо быть очень доверчивым, чтобы и впрямь полагать, будто в течение такого большого промежутка времени человек мог совершить все эти вроде бы обдуманные поступки, находясь в бессознательном состоянии и не имея злого умысла. Но на этом заседании мы не можем подвергать сомнению благоразумность решения присяжных. Во сне мы не анализируем, не запоминаем и не понимаем. Медицинские эксперты в точности не знают, почему мы не производим эти действия во время сна, но все же принято считать, что эти способности отключаются… Если же не доказано, что подсудимый действовал сознательно, значит, он невиновен».

Почти через двадцать лет после того, как Паркс покинул здание суда свободным человеком, Майкл Крамер-Борнеманн занял место у лекционной кафедры в банкетном зале отеля в центре Нью-Джерси. Это был бледный мужчина с темными волосами, в черной рубашке с красным галстуком, очень похожий на Джонни Кэша[24]. Сотни врачей и медицинских исследователей собрались холодным октябрьским утром, чтобы послушать его основной доклад на ежегодном образовательном симпозиуме общества по изучению сна в Нью-Джерси. Крамер-Борнеманн — старший преподаватель неврологии в Миннесотском университете. Он провел несколько важных научных исследований, но люди пришли его послушать не из-за этого. Самое интересное — это его увлечение, благодаря которому к нему обращаются адвокаты и представители правоохранительных органов, научные журналы просят написать для них статьи, а в Оксфордском университете ради этого даже устроили отдельный симпозиум.