– Так и думал, – буркнул Аоранг. – Еще когда эта слепая ощупывала меня на улице, было ясно, что́ у нее на уме… Но ведь она старуха!

– Вовсе нет. Летами она не намного старше тебя. Когда мы впервые увидели ее младенцем – слепую, беловолосую, белоглазую, – мы сразу поняли, что нам дарована новая Владычица Полей. Так и вышло: когда девочка подросла, она оказалась мудра не по годам, вдобавок у нее открылся дар предвидения… Увы, она очень быстро стареет – намного быстрее, чем обычные люди. Боюсь, скоро она покинет народ Матери Даны. Но до той поры нам нужно получить наследницу…

– О Исварха… Скажи по правде, мудрый Ашва, это обязательно должен быть я или это просто ее блажь? Разве в ваших землях недостаточно молодых и сильных мужчин?

Облакопрогонник усмехнулся:

– Владычица Полей избрала тебя, а ты еще и недоволен? Неужто она в самом деле так неприятна тебе… или ты настолько предан другой?

– Так и есть, – сердито ответил Аоранг. – И даже не спрашивай ее имя.

– Тоже мне тайна… Что ж, преданность достойна уважения… – Ашва на миг призадумался. – Хочешь, мы наведем морок и вместо Владычицы ты узришь на ложе ту, кого любишь всей душой и сердцем? И обнимешь ее без смущения…

Аоранг слегка покраснел.

– Это незачем, – отрезал он. – Я все исполню. Но прежде скажи, что будет с царевной.

– Ее не обидят.

– Прости, но этого недостаточно. Ее отпустят? Ты можешь поклясться перед лицом своих богов?

– Да, – почти не колеблясь, сказал Ашва. – Дочь Ардвана здесь чужая. Когда она станет не нужна, ее отпустят с миром.

– А меня?

Они молча смотрели друг на друга.

– Так я и знал, – прошептал Аоранг. – Хорошо, я согласен.

Поутру царевну и Янди разбудили петухи. Они начали перекликаться еще затемно, так что привыкшая даже во сне ловить непривычные звуки Янди вскинулась и начала оглядываться. Но ничего сколько-нибудь опасного не было. В их глиняном домике, греясь у теплой жаровни, как ни в чем не бывало лежали три кошки. Одна из них подняла голову от неожиданного шороха, поглядела на девушку сверкнувшими во тьме белыми глазами, проговорила «мур!» и, как показалось Янди, улыбнулась.

– Почудится же, – проворчала Янди, снова ложась и заворачиваясь в овечью шкуру.

Но сон уже ушел. Лазутчица вновь и вновь вспоминала подслушанный ею разговор в храме неведомой богини. И все сильнее убеждалась: ничего хорошего ждать не приходится. Причем опасность грозила не столько Аюне, сколько Аорангу – и, похоже, ей самой.

Наконец круглое отверстие дымохода посветлело – снаружи рассвело. Один из молодых жрецов принес крынку парного молока и большую круглую лепешку.

– Ашва уже ждет вас, – сообщил он.

Жрец и впрямь самолично сидел на козлах запряженной повозки, глядя куда-то вдаль неожиданно усталыми глазами.

– А где Аоранг? – спросила царевна, оглядываясь.

– И где Рыкун? – подхватила Янди.

– Мохнач ушел вперед, – коротко сказал жрец. – Решил дать побегать большому коту. Здесь его все же опасаются. Но мы скоро их догоним…

Он помог царевне забраться под плетеный полог.

– А где давешний возница? – спросила Янди.

– Без него управимся, – резко ответил жрец. – Садись, не тяни!

Янди устроилась рядом с ним на козлах, чтобы по возможности хорошенько рассмотреть дорогу. Кто знает – возможно, обратно придется добираться без провожатых… Если вообще придется…

Вскоре повозка тронулась с места. Деревянные колеса грохотали по застывшим от ночного холода колеям. Ворота селения остались позади, по сторонам потянулась степь, озаренная бледным утренним солнцем. Ашва, прищурившись, поглядел на небо и вздохнул.

– Снега все нет, – пробормотал он.

– И Аоранга нет, – заметила сидящая рядом с ним Янди.

– В самом деле. – Аюна приподняла одну из циновок, закрывавших стороны возка, и выглянула наружу. – Ни Аоранга, ни Рыкуна нигде не видать! Они точно ушли прогуляться?

– Значит, они уже в храме, – буркнул Ашва.

– В храме? Где же он?

– А вон там, – подсказала Янди. – Ведь это храм? Мы туда едем?

– Болтай поменьше, языкастая девица, – буркнул старый жрец, поворачивая повозку к высокому строению, что поднималось на покатом холме неподалеку. При свете солнца оно показалось Янди куда больше, чем ночью. Стены его были разукрашены узорами, которых она в темноте не заметила. Аюна с любопытством разглядывала росписи – на ее вкус, грубые и дикарские, но волнующие воображение. Женщины в длинных платьях, с распущенными волосами, с человеческими и кошачьими головами, засевали или жали поля, шествовали с дарами в процессиях, возносили моления каким-то страхолюдным существам… Значение многих рисунков было царевне непонятно, и она попросила Ашву объяснить их, пока повозка медленно ползла вверх по склону пологого холма.

– Кому молятся те девушки на росписи? Святое Солнце, у нее два лица и шесть грудей! Так у нас изображают дивий…

– Это Великая Матерь, Двуликая, наша госпожа Дана, – сухо объяснил Ашва. – В начале времен она пришла, чтобы заселить этот мир. Потому мы все и поклоняемся ей.

– В Аратте знать не знают никакой Даны.

– Эка невидаль, – дернул плечом жрец. – Если все время только и глядеть на солнце – ничего иного вокруг не увидишь.

– А почему так много кошачьих мордочек?

– Это долгая история.

– Расскажи!

– Когда Мать Матерей создавала зверье, – неохотно начал рассказывать Ашва, – она породила и тех, кому надлежало править им для прославления ее имени и исполнения воли. Все это были мужчины, в которых человеческого и звериного было поровну…

– Но эти существа – мужчины – очень скоро позабыли, для чего были созданы, – подхватила вдруг Янди. – Они начали враждовать между собой. Они погибали в схватках столь часто, что Мать Матерей обеспокоилась, выживут ли творения ее рук. Тогда она создала из себя и послала в наш мир Первоматерь Дану, благую и милосердную… А в помощь ей дала Великого Кота…

Ашва уставился на девушку изумленным взглядом:

– Откуда ты все это знаешь?! Это древнее сказание, известное лишь в наших землях…

Янди вскинула голову и посмотрела старику в лицо:

– Отец рассказывал мне, когда я была ребенком. Он знал много чудесных сказок, они врезались мне в память…

Старик явственно побледнел:

– Если ты говоришь правду…

Однако поговорить им не дали. Повозка уже подъезжала к воротам храма, где толпились встречающие царевну жрицы. Янди насчитала три дюжины женщин – от служанок, что подхватили Аюну под руки и помогли выбраться из возка, до крепких телохранительниц в безрукавых рубахах до колен, перехваченных кожаными ремнями. Раздалось слаженное пение, вперед выступили молодые жрицы в белом и принялись кидать под ноги Аюне горсти зерна из корзин. Царевна приосанилась и милостиво улыбнулась.