Пока он перебирал в уме другие варианты объяснений, Идрис прочел чек, поставил на него штампы с одной и другой стороны, отложил его на полку и отсчитал монеты. Несколько монет засунул в ящичек на столе, остальные протянул Урии.

– Вот деньги Кидда. Сейчас выпишу тебе расписки. Монеты, золото и серебро, звякнули в ладони Урии. «Постой, что-то тут не так. Чек был на пять солнц, но к ним Идрис добавил двадцать серебряных лун. А это составляет две трети солнца. И еще какие-то монеты он засунул в ящичек».

– Вот они, – Идрис вручил Урии расписки. – Увидимся через месяц.

Урия смотрел на полоски бумаги в своей руке. Одна – расписка на пять солнц, другая – квитанция, в ней говорилось, что граф Меридмарч прислал шестьдесят солнц, чтобы положить их на счет брата.

– Мне кажется, тут ошибка.

– Да что ты?

– Вот вам и «что ты». – Урия подбрасывал правой рукой серебряные луны. – Перебор в двадцать лун.

– Это тебе премия.

– То есть как?

Идрис улыбался, но голоса не повышал.

– Так это называл Чонси. Ведь сейчас ты забрал его деньги, верно? Значит, в следующем месяце они будут твои.

– А монеты в ящичке?

– Кто заказывает музыку, тот и платит музыканту. У Урии от негодования раздулись ноздри:

– Вы мне хотите сказать, брат Идрис, что вы помогали Чонси присваивать по одному солнцу в месяц? Он, значит, в год имел восемь солнц, а вы ? — четыре? Так, что ли?

Толстяк немного помялся, потом выпрямился. Его волнение проявлялось только в дрожании двойного подбородка:

– В бухгалтерских книгах полный ажур.

– Еще бы! Ведь вы в отчетности уменьшали сумму, которую присылал брату граф Меридмарч, на двенадцать солнц в год.

– Да тебе-то что, кадет? Никогда не докажешь. – Идрис смеялся, но Урия видел, что смех деланный. – Твое слово против моего, да за меня еще бухгалтерские книги и кадет Малверн. Капитан Айронс добьется, что тебя подвергнут суду за нарушение чести и выгонят, несмотря на твой грант.

– Но вы давали расписки людям графа. Они докажут, что вы неправы.

– Смотри ты! И что, по-твоему, граф разрешит проводить аудит его финансов, чтобы вычислить недостачу двенадцати солнц в год? Да он, знаешь ли, в год недоплачивает церковной десятины раз в десять больше. Это для него пустяк. Как и ты.

– Все же я смогу вас вывести на чистую воду.

– Ой ли? Кадет Малверн, может, и предстал бы перед судом за эту махинацию, но уж не я. Только пикни – я заявлю, что это была твоя идея. Я пошел у тебя на поводу в минуту слабости, а потом раскаялся. Айронс тебя достанет. – Темные глаза Идриса сверкали от гнева. – Бери, что дают, и ни слова не вякай, а то от тебя пшик останется.

Не находя слов, в ярости и шоке, Урия покинул офис и зашагал по двору.

«Как можно воровать у слепого? – Сама мысль омерзительна; и тут ему пришло в голову, что за своим гневом он прячет истинную дилемму, вставшую перед ним. – Скажи я что-то, сделай хоть шаг, меня сотрут в порошок. Меня оденут в парик и посадят в тюрьму. А им ничего не будет. А если промолчать… – Урия почувствовал, как у него похолодело в животе. – Братья любили шутить, что у меня рыжие волосы и зеленые глаза, как у Немико, а теперь еще и это: ежемесячные двадцать серебряных монет, за которые Немико продал Господа нашего сипианцам. А я буду получать их за предательство своего хозяина. Если промолчу, то заслужу суд чести».

Снова поднимаясь в покои на верх башни, он прокручивал в голове все доводы за и против. У него возникло искушение бросить деньги и бежать, но тогда его выгонят из Сандвика и Айронс обвинит в воровстве. Самым легким представлялось промолчать, да это и выгоднее, но Урия отверг такой путь.

«Если я так поступлю, чем я отличаюсь от Малверна? Не годится так. Не буду я участвовать в преступлении, хоть его раскрытие может обернуться для меня неприятностями. Лучше меня обвинят по ошибке, хоть я не виновен, чем всю жизнь носить это в себе».

Он один раз стукнул в дверь, открыл ее и вошел в библиотеку.

– Я уже пришел, сэр.

– Я заметил.

Перейдя всю комнату и подойдя к столу, Урия левой рукой бросил на стол каждое солнце в отдельности. Каждая монета зазвенела глубоким густым звоном — результат умения и магии монетного мастера-чеканщика. Потом он сквозь пальцы правой руки каскадом рассыпал двадцать лун. Их звон был не так густ, но шуршание сыплющихся и падающих монет было по-своему приятно.

Урия ждал, что скажет Кидд, но слепой молчал.

– Вы не спросите, почему я принес серебро, хотя вы велели мне написать чек на золотые монеты, сэр?

– У Идриса не хватило солнц?

– Догадка неточна, сэр. – Урия выудил из горы монет золотые и снова уронил их на стол. – Если вы можете определить по слуху скрип пера по бумаге, вы сможете и монеты сосчитать. Их пять, как вы заказали. И еще двадцать лун.

– Идрис ошибся?

– Причем очень серьезно, сэр. – Урия набрал полную грудь воздуха. – Кадет Малверн ежемесячно воровал у вас по тридцать лун. Из них десять отдавал

Идрису, чтобы тот помалкивал. Идрис решил, что я пришел от имени Малверна, и выдал мне деньги. Он вел себя просто нагло. Он сказал, что если я открою вам систему хищения, он меня уничтожит.

На губах Урии появилась мрачная улыбка. Он хорошо запомнил, с каким сарказмом Кидд разносил Айронса.

«Малверна заставят надеть парик, в итоге он окажется в медвежьей шкуре, а Идрис, его жена и дети скоро окажутся среди нищих и будут жить в тени Колдстоунской тюрьмы».

Его улыбка все ширилась, пока Кидд обдумывал предложенную ему проблему.

– Что мне надо будет сделать, сэр?

Слепой минуту посидел не двигаясь, затем кивнул:

– Когда вы покончите с оплатой моих счетов в Сандвиктауне, раздайте луны нищим.

У молодого человека отвисла челюсть.

– Милорд?

– Да, луна – это большие деньги, если на них получить медные звезды, а иметь двадцать лун – это просто чудо, и я хотел бы потратить их на доброе дело.

– А вы ничего не собираетесь делать с Малверном и Идрисом? – Урия тронул рукой кучу монет. – Вас обворовывали! Вы должны что-то сделать.

– Я и сделал кое-что, кадет Смит.

– Не понял, сэр. Вы сделали что?

– Я взял вас на место своего помощника.

– Я не это хочу сказать. – Урия щелкнул пальцем по монетам. – Ведь что-то надо делать с ворами.

– Меня не устраивает, когда мое слово оспаривают, кадет Смит. Я сказал, что кое-что я сделал. – Лицо Кидда потемнело. – Вы новичок, поэтому на этот раз я объясню вам и больше не желаю слышать об этом, вам понятно?