– Да, сэр.

– Отлично. Идрис приходил ко мне два года назад после первого инцидента. Он признался мне в том, что сделал. Десять лун, которые перепадают ему, анонимно поступают в ящик для бедных в Дом ребенка Святого Николаса, там, в городе.

– Значит, вы знали, что произойдет, когда я понес ваш чек Идрису?

– Знал.

В горле у Урии заклокотала ярость.

– Значит, это была проверка моей честности?

– И даже больше, кадет Смит. – Кидд медленно улыбнулся. – Я проинструктировал брата Ид риса, как ему вести себя в ответ на вашу возможную реакцию. Он опасался, что поведет себя неубедительно, но я вижу, что у него получилось как надо.

– Проверка, надо же. – Урия тряс головой. – Не могу поверить, что вы мне так мало доверяли.

– А вы на моем месте стали бы доверять особе с вашим послужным списком и складом ума? – Кидд пожал плечами. – Не беспокойтесь, вы ее прошли.

– Это ничего не значит. – Урия тряс головой, чтобы прийти в себя. – А если бы не прошел? Меня бы отчислили? Очевидно, нет. Малверна ведь не отчислили.

– Он был очень осторожен вначале. Он украденные деньги прятал. – Кидд закрыл глаза. – Он стал наглее в этом году. Когда возвращался после оплаты моих счетов, у него серебро звякало в кармане.

– И вы ничего не сделали?

– Это не мой вопрос.

– Но воровал-то он у вас, сэр. Кто еще мог его сдать?

Кидд снова открыл свои серебряные глаза.

– Я надеялся, что он признается добровольно.

– А теперь вы знаете, что не признается. Вы сами сказали, что он обнаглел. Вы должны его сдать.

– А если я это сделаю?

– Его накажут.

– Но он будет раскаиваться?

– Он будет извиняться.

– Да, но не раскается. Он пожалеет, что попался, но никогда не пожалеет, что воровал. – Кидд развел руками. – Он будет временно наказан, но проклят навечно.

– Это его проблема, сэр.

– Нет, кадет Смит. Это моя проблема и ваша проблема. – Виконт Уоркрос сплел пальцы рук. – Почему вы были готовы рискнуть и получить временное наказание за преступление, которого вы не совершали?

«Потому что я скорее плюну в морду Малверна, чем уступлю его принуждению».

Но Урия понимал, что Кидд ждал не такого ответа, так что не высказал этих мыслей.

– Я не хочу быть соучастником преступления, сэр.

– Но почему?

– Это дурно, – нахмурился Урия. – У меня на душе будет плохо.

– Даже если вы знаете, что вас не поймают?

– Все равно плохо буду себя чувствовать, сэр. «Чего ему надо? Ах, да».

– Я не хотел бы умереть с таким грехом на совести.

– Ваш тон немного более благопристойный, чем следовало бы, кадет Смит. Но мыслите вы правильно, – согласился Кидд. – Отношения человека с Господом важнее всех других соображений. Если живешь в духе Божественного Волка, в согласии с заповедями Айлифа, то, умирая, познаешь славу и спасение души.

– Но мы все это знаем, сэр. Нам этот урок втолковывают всю нашу жизнь. И Малверн это знает.

– Но кто-то не может так легко схватывать математику или языки, как вы, а кто-то не понимает, что за теологическими концепциями стоит реальность. Для очищения от греха надо исповедаться и искренне пожелать искупления. Чонси Малверну этого не понять. – Кидд болезненно улыбнулся. – Если некто не понимает математики, он может нанять другого, чтобы вели его счета. Но если некто не понимает, как искупить грехи и получить прощение, за него перед Господом не встанет никто.

– Но он не должен остаться безнаказанным, сэр. – Урия возмущенно тряс головой. – А перед лицом суда он поймет, что был неправ.

– Наказать Малверна – значит отдалить его от спасения. – Кидд поднял руку. – Я как жрец Волка обязан этого избежать.

– С каких это пор ваш долг одному человеку перевешивает ваш долг всей пастве? – В разочаровании Урия сжал кулаки. – Вы не правы! Отпуская Малверна без наказания, вы пускаете вора в стадо!

– Проявляя к нему милосердие в этом мире, я сохраняю ему возможность получения милости в следующем, – Кидд поднял голову. – Если он не признает и не обдумает свои грехи, Господь накажет его, и наказание будет соответствовать преступлению, все, как предписано в планах Господа для Чонси Малверна.

Урия затряс головой, не заботясь о том, что Кидд его не видит.

– Ни разу не видел, чтобы планы Господа осуществлялись так конкретно.

– Вы неправы, кадет Смит, но с возрастом поумнеете. Вы в перспективе станете видеть больше, тогда вам все это будет легче понять. А пока верьте мне. – Кидд щелкнул ногтем по правому серебряному глазу. – Вы будете более слепым, чем я, если не сумеете увидеть воочию доказательство планов Господа в этом мире. Вам придется научиться открывать глаза и видеть то, что он предназначил для вас увидеть, пока вы еще в состоянии.

Из окна башни, венчающей здание, полковник Григорий Кролик с улыбкой оглядывал окрестности. Он знал, что является хозяином всего, что расстилается перед глазами. В том числе и замка Пиймок. Конечно, князь Василий Арзлов весьма хитер и умен, но даже он – один из подопечных Кролика. Охраняют князя люди Кролика, значит, в его власти – сохранить ему жизнь или уничтожить.

«Из-за тебя, Василий Арзлов, я загнан в ловушку».

Вокруг беспорядочно громоздились дома Взорина, сложенные из грязных кирпичей. Почти все песочно-коричневого цвета, квадратной формы, с плоскими крышами, закопченными огнем очагов отверстиями для дыма и соломенными крышами, заляпанными грязью. Все дома были геометрически правильной формы, но разных размеров, и их фундаменты были сдвинуты относительно друг друга, поэтому город представлял собой лабиринт узких кривых затемненных улиц. Куда только можно было, жители втискивали новые строения, перегораживая общественные проезды, создавая муравейник из соединенных между собой домов, в жалком убожестве которых вырастало по три-четыре поколения семьи.

Цыплята и козы, собаки, свиньи, грязные черноголовые детишки бегали, возились и играли в открытых сточных канавах. Когда с севера дул холодный ветер – по мнению Кролика, летом могло бы дуть и почаще, – он уносил вонь немытой толпы. Жители города считались крайинцами, но только по названию. По расовой принадлежности и по культуре они были неотъемлемой частью Истану.

«Из-за тебя, Василий Арзлов, я уеду из этой дыры».

Кролик перевел взгляд на северный, новый район города. На пространстве между казармой гусар и дворцом Пиймок, вокруг этого квартала и внутри его, чистокровные крайинцы заложили настоящий город. Прямые улицы, вымощенные местным камнем, окаймленные сточными канавами, были проложены отсюда, из пригорода, к тому месту, откуда начинался старый город. Архитекторы из Крайины сумели научить местных рабочих строить настоящие здания. Если немного прищуриться – так, чтобы не видеть плоских выжженных равнин на севере, можно представить себе, что ты в Мясово или Савинске, или даже в пригороде Мурома.