– Но они падали от центра, если не ошибаюсь. К тому же, больше повреждений не видно.

– Тогда при раскопках. Случайно повредили.

– Что значит «случайно»? – проворчал он. – Это не игрушки.

– Не усложняй.

Распрямилась – видимо, слишком резко: в глазах потемнело, я вдруг явственно услышала шепот – детский голос говорил над самым ухом. Но тьма все заглушила.

Я очнулась в палатке, на раскладушке (Ллур как-то сказал мне, что остается здесь ночевать, когда заработается). И первой, кого увидела, была Гвэнин Кох. Она ободряюще улыбнулась.

– Что случилось?

– Просто обморок, госпожа Виктория. Наверное, переутомились.

– Да нет, я прекрасно себя чувствовала. И чувствую. Только голова немного кружится.

– Вам сейчас нужен покой. Вот, прошу, выпейте это.

– Опять настой, чтобы я заснула?

– Напротив, это придаст вам сил.

Эфил – как же без нее – передала мне чашу с густым напитком. В который раз удивляясь восхитительному вкусу местных лекарств, я пригубила и вдруг испугалась:

– А Дмитрий уже уехал?

– Нет, госпожа, – ответила Гвэнин Кох. – Я его позову.

– Как вы нас напугали, – прошептала Эфил. – Я принесла вам поесть – так и думала, что задержитесь, – как вдруг вижу: из лабиринта взлетает господин Дмитрий и держит вас, бездыханную, на руках.

– Ну, не бездыханную, положим.

– Вот она, притвора, – улыбаясь, вошел Дима. – Прикинулась, чтобы побаловать себя вкусненьким?

– Тогда уж, скорее, чтобы на руках поносили. Зрелище, по рассказам очевидцев, было впечатляющее.

– Еще бы. Такое не скоро забудут. Кстати, для здоровых тут найдется что-нибудь попить?

– Нам перекусить принесли.

Эфил принялась было накрывать стол, но у меня появилась идея получше.

– Постой, постой. Что там? Бутерброды? Отлично. Я знаю красивый холм – устроим пикник. Мне хочется на свежий воздух.

Мы сидели на траве, жевали бутерброды и смотрели на лабиринт внизу.

– Вот так я здесь и сижу частенько. Смотрю и надеюсь разгадать загадку. Кстати, ты ничего не почувствовал, когда был внутри?

– Нет. А ты?

– Не знаю. Это странно… Похоже на неуловимое ощущение. Словно шепот.

– Тебе определенно нужно отдохнуть. Скажу Эфил, чтобы не пускала сегодня в лабиринт.

– А ты, лучше, сам проследи. Обязательно уезжать сейчас?

– Обязательно, – он смотрел вдаль. – Не соблазняй меня.

– Пффф, – я откинулась в траву. – Разве это соблазн?

– Почему ты меня все время провоцируешь?

– Хочу вытащить из скорлупы Пастыря.

– Нет. Скорее, хочешь, чтобы я вообще перестал им быть.

– Возможно. Мне с тобой – таким – трудно.

– Но я такой. Уже им стал. Не за день, не за год. Это результат развития и взросления.

– А ты не потерял по дороге ничего важного?

– Я сохранил самое важное. Конечно, мне легче: ты осталась такой, которую я помнил. Но, возможно, за долгие годы образ немного… идеализировался.

Это кольнуло больно.

– Значит, нам придется узнать друг друга.

– И понять.

– И это тоже.

– Ты нужна мне. Нужна. Мне. Больше, чем Совету, Отцу, твоей подруге и кому бы то ни было.

– Я верю.

– Тогда не сомневайся и в остальном. Не пытайся отмотать время назад, и в одиночку исправить все случившееся. Нужно исходить из того, что есть.

– Категорично и решительно. Твой стиль.

– А ты все ищешь золотую середину. Это мифический зверь.

– Может, я найду ее вместе с разгадкой языка?

Дима усмехнулся и покачал головой.

– Хорошо. Ищи. Я и забыл, как непросто взрослеть. Мне пора ехать.

– Вижу. Вон машина стоит. Я не пойду тебя провожать, ладно? Давай попрощаемся здесь. Не хочу при всех.

Стало так тоскливо. Я держалась изо всех сил, чтобы не расплакаться. Даже не смотрела ему вслед, делая вид, что любуюсь закатом. А когда повернулась, машина уже отъезжала. Я расстроилась, словно упустила какой-то шанс. Словно забыла ему сказать самое главное. Звезда Хал скрылась за горизонтом, небо начинало темнеть. Трава зашелестела, и, подняв глаза, я увидела Эфил.

– Вам надо отдохнуть, Виктория. Не хотите домой?

– Домой? Хочу домой… Очень хочу. Но туда мне не попасть.

– Простите?

Конечно, она ничего не поняла.

– Ты никогда не задумывалась, что мы называем домом любое место, где более-менее освоились? Где есть уже наши вещи, наш запах.

– Не у всех вообще есть дом.

Ее лицо было серьезно.

– Ты права. Что-то я расфилософствовалась. Это не к добру! Хватит здесь сидеть, пора приниматься за работу.

– Но господин Дмитрий…

– Да-да. Но я лучше знаю, что мне нужно. И сейчас мне нужно в лабиринт!

А внизу дневные работы уже сворачивались. Ллура я встретила у выхода из лабиринта, и, поскольку очень не хотелось объяснять, практически тоном приказа потребовала выделить мне фонарь, блокнот и одеяло. Он удивился, но беспрекословно все выполнил.

– Позвольте спросить: долго вы собираетесь пробыть там?

– А что?

– Если хотите поработать ночью, я распоряжусь, чтобы около лабиринта остались дежурные.

– В этом нет необходимости, пусть люди отдыхают. Ведь лагерь по ночам охраняется?

– Конечно, госпожа Виктория.

– Значит, все в порядке.

14

Второй раз за день я была в пустом лабиринте. Основной коридор тускло освещался гирляндой лампочек, протянутых по земле от входа до площадки. Мой же фонарь, помимо мощности, обладал еще одним несомненным плюсом – его можно было поставить. Чем я и воспользовалась, дойдя до центра. Сложив одеяло, удобно устроилась прямо на плитах, скрестив ноги. До сих пор я действовала по наитию. Чутье подсказывало, что нужно быть сейчас здесь. Так что какое-то время я просто сидела и думала. Потом взяла блокнот и быстро воспроизвела уже выученную наизусть надпись.

Становилось прохладно, я укуталась в одеяло, на манер старого индейца. Тишина, лишь протяжно вскрикивала ночная птица тулиан, да высоко в небе перемигивались звезды. Склонившись над блокнотом, я и сама не заметила, как задремала. Причем поняла это уже потом, а в ту минуту мне показалось, что все происходит наяву.

Краем глаза заметив движение, я подняла голову и увидела, что передо мной стоит мальчик из сна, но теперь – прозрачный, как призрак. Сначала я испугалась, но у него был такой печальный вид, что страх ушел. Мальчик поманил меня и исчез за поворотом – сон повторялся. Конечно, я бросилась следом. Теперь это было легче – от незнакомца исходило свечение, отражавшееся на плитах. Вдруг оно пропало. Я остановилась и тут же, словно он прижался губами к моему уху, услышала громкий шепот. Меня охватило странное оцепенение: не могла даже повернуть голову. Поэтому я просто стояла, уставившись в пустоту и слушала. Язык был незнаком, но вскоре стало понятно, что мальчик повторяет одни и те же слова – длинную фразу. Меня осенило – это ведь загадочная