комнату. Кроме Мидны здесь были еще три девушки, приблизительно одного возраста – лет двадцати с небольшим. Мидна Этте (только она представилась полным именем), как старшая, от всех приветствовала меня и представила остальных, а девушки дружно поклонились.

– У вас подобралась отличная компания. Живете здесь все вместе?

– Да, госпожа Виктория, – ответила Лэссири – задумчивая девушка с большими карими глазами. – Всех женщин поселили в одной комнате. С нами еще Гвэнин Кох – врач экспедиции. Но она сейчас в медпункте.

– Прошу вас, – поставила передо мной чашку сиорда та самая Мэйон – очаровательная блондинка я ямочками на щеках.

Третья девушка – Карна – взъерошенный бесенок, фигурой и повадками походившая больше на мальчишку-подростка – присела на стопку сложенных одеял у ног Мидны. Вдвоем они образовывали настороженную группу – чем-то мне напомнило это Ллура при первой встрече. Лэссири же и Мэйон не скрывали своего восхищения появлением Пастыря. Но и те, и другие держались скованно. С моим приходом веселье исчезло. Я растерялась и молча пила сиорд. Вдруг расхотелось говорить и сближаться: все равно не получится. Эфил здесь своя, а я – инопланетянин. Выдавив еще несколько вежливых, ничего не значащих фраз, я попрощалась и вместе с Эфил отправилась домой. Если можно было называть так наше маленькое жилище. Если мне вообще можно было так назвать какое-либо место в этом мире.

Встречные кланялись, и я поняла, что уже воспринимаю это естественно. Без аппетита поужинав, разложила бумаги, принесенные с собой, но толком поработать не получилось: бессонная ночь дала себя знать.

– Как ты смотришь на то, чтобы пойти со мной, – предложила я утром Эфил.

– С вами? Зачем?

– Мне нужна твоя помощь. Осмотри лабиринт, а потом зарисуй все, что покажется тебе важным или интересным. Хочу посмотреть на него со стороны – я что-то упускаю. Надеюсь, карандаши и бумагу побольше, чем блокнот, сможешь найти?

– Конечно. Но… Я ведь не настоящий художник. Боюсь, у меня плохо получится.

– Не скромничай: я видела твои рисунки. К тому же, мне не важна точность или, скажем, пропорции. Нужен именно взгляд постороннего человека – не ученого-исследователя.

И в моих словах почти не было хитрости.

12

Следующие два дня мы с Эфил трудились не покладая рук. Я с головой погрузилась в дешифровку, а она часами не расставалась с карандашом, ухитряясь при этом еще и решать хозяйственные вопросы. Койда пришелся очень кстати: мальчик старательный и ответственный. К тому же хорошо готовит. А вот мои результаты вряд ли можно было назвать «хорошими». Собственно, я разобралась в ситуации, но не продвинулась ни на шаг. Как и остальные, попавшие в тупик.

В ходе изучения надписей удалось составить алфавит из 52 знаков. Отдельные походили на буквы других языков, но полной аналогии не выстраивалось. И я замечала, с какой надеждой смотрят на меня остальные. Ведь они привыкли к невероятным способностям Детей Неба. Вот только я еще не успела так «прокачаться». Безусловно, геласер оказывал мощное влияние: я поражалась тому, как продуктивно, оказывается, могу работать. Те самые «серые клеточки» мозга, о которых любил говорить Пуаро, приобрели невиданную скорость. Но даже чудо не безгранично: я пробыла в Виире всего две недели, и мне было далеко до могущества Пастырей.

Определенный перелом произошел, когда Эфил показала свои работы: около двадцати пейзажей. С помощью Койды я развесила их по стенам, окружив себя изображениями лабиринта.

– Здорово! – выдохнул он, оглядевшись. – Только… не совсем так, как есть.

– Я ведь не училась, – смутилась Эфил.

– Койда не хотел тебя обидеть.

– Нет, нет, – воскликнул мальчик. – Я говорю, что красиво! Просто немножко…

– Немножко иначе. Все правильно, – кивнула я, обходя по периметру комнату. – Пожалуй, это и есть настоящий лабиринт.

– Как это? – удивился Койда.

– А вот так. Что мы видим? Развалины, осколки прошлого. Но когда-то лабиринт был настоящим. Его построили с определенной целью. И мне кажется, если узнать с какой, это поможет прочитать надпись.

– И вам помогут рисунки?

– Возможно. Мне нужно подумать.

Что-то действительно было в этих изображениях. Неуловимое, знакомое. Ускользавшее от меня, как смысл знаков.

Со следующего дня я изменила тактику. И теперь все время, вместо того, чтобы сидеть над таблицами, проводила в лабиринте. Ходила, думала. Иногда забиралась на вершину соседнего холма и, усевшись там, смотрела на строение внизу. Никто ничего не спрашивал и не возражал. Очевидно из соображений: им, Пастырям, виднее. Да уж…

Лишь Кнур Ло пытался чаще попадаться на глаза, но не отвлекал.

У меня же было глупое, но твердое убеждение, что внутри зреет истина. И нельзя этому мешать.

Как-то на закате я лежала в высокой траве и смотрела на плывущие облака. Подобно им медленно текли мысли. Заслышав шорох, села и услышала испуганный вскрик. Оглянувшись, я увидела Лэссири.

– Госпожа Виктория! Как я испугалась. Простите, прошу вас, что помешала.

– Это ты меня прости.

Нагнувшись, девушка подняла корзинку, сплетенную из прочных стеблей сната – местного растения. В таких же Койда приносил нам ягоды.

– Ой, ты из-за меня, наверное, все рассыпала. Давай помогу.

Однако Лэссири собирала не ягоды, а маленькие красные коробочки-стручки, растущие на вьющихся по высоким травам стебельках.

– Что это?

– Фар, госпожа. Внутри коробочек – семена.

Она легко разломила одну и показал пять овальных, похожих на горох ядрышек.

– Для чего он нужен?

– Если поджарить на сковородке, будет очень вкусно. Это простое кушанье, – чуть смутилась она. – Его обычно готовят в деревне.

– Похоже на наш горох, – и на недоумевающий взгляд девушки добавила. – Он растет там, откуда мы прибыли.

Лэссири отвела глаза, торопливо собирая фар.

– Ты как будто испугалась?

– Нет, госпожа. Вовсе нет.

– Ты ведь знаешь, что мы не из этого мира?

– О делах Пастырей запрещено говорить, госпожа Виктория.

– Вот даже как…

Ее корзинка была уже полна, но я заметила еще один стручок у самой ноги и наклонилась, чтобы поднять. Из-за коробочки вдруг высунулись усы бронзово-коричневого жука, и не успела я полюбоваться красивым насекомым, как он больно кусанул меня за палец.

– Ай!

– Что случилось, госпожа?!

– Какой-то нахал укусил меня. Вон полетел.

– Это кафер!

– Честно говоря, меня сейчас не очень интересует его название.

– О, вы не знаете? Укус кафра проходит быстро, но он может переносить степную лихорадку.

– Думаю, это что-то неприятное.

– Степная лихорадка опасна! И хоть это маловероятно, укус нужно обработать.

– Мда. Хорошо я фар пособирала. Не знаю, есть ли у нас дома аптечка.

– Пожалуйста, пойдемте со мной: я все сделаю. До нас ближе.

Боль от укуса проходила быстро, так что когда мы подошли к бараку, я уже