Особо заволноваться я не успела: в дверь тихонько постучали.

— Войдите!

В комнату заглянул Иассир:

— Госпожа де Шасвар, не спите?

— Да входите уже, капрал, — вздохнула я.

— Я вам одежду принес. Чтобы было во что переодеться. — Капрал положил на край кровати коричневый сверток, отступил на шаг и продолжил: — За иглоноса не переживайте, он внизу, я вроде убедил его посидеть спокойно… Ну и нам придется остаться здесь до утра: вечером будет празднование в честь победы над химерой, а утром решим, что делать дальше.

Он уже собирался выйти, когда я наконец решилась. К тому же мысли о том, какая я негодяйка, преследовали меня уже давно.

— Капрал, подождите!

Иассир остановился, держась за ручку двери, оглянулся:

— Да, госпожа?

— Капрал, я… — Очень трудно подобрать слова. — Капрал, я хочу извиниться перед вами!

Как же у меня горят щеки!

— Извиниться, госпожа?

Нет, он точно надо мной издевается. Но остановиться я уже не могла:

— Извиниться, капрал. Я была не права. Я действительно была не права, когда дала вам пощечину. Тогда, возле моста. Простите меня.

Губы офицера тронула легкая улыбка:

— Все в порядке, госпожа де Шасвар.

У меня камень с души упал. И сразу появились новые вопросы:

— Капрал, скажите, а это не опасно? Ну, то, что мы остаемся у агуан? Вы были против общения с Феланом, а сейчас… — Я не договорила, но, по-моему, и так понятно.

— Вы забываете об иглоносе, — хмыкнул милез. — Плюс им в самом деле хотелось избавиться от химеры. Они нам благодарны, и оснований беспокоиться нет. Переодевайтесь, госпожа, нас еще ждут на деревенский праздник. Для вас ничего другого из одежды не было, — бросил он напоследок и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Я потянулась за вещами, принесенными милезом, взгляд упал на сохнущий на спинке кровати мой мужской наряд… и до меня дошла вся двусмысленность моего положения. Вечный Змей, до чего докатилась!

Я осторожно развернула принесенный капралом сверток.

— Трын одноглазый!

Уже его ругательства переняла. Чудесно. Хотя ругаться было с чего — это действительно оказалось женское платье. Алое. С щедро расшитой нижней рубашкой и глубоким декольте.

Ну вот что прикажете теперь делать?

Иглонос ткнулся носом мне в ногу, намекая, что он голоден как собака, а тайком спущенный под стол окорок ему всего на один зуб. Я стащила со стола колечко колбасы и подсунула под самый нос зверю. Тот обвил лакомство длинным языком, клацнул зубами и радостно хрюкнул. Ну хоть кто-то счастлив во время этого празднества.

Хотя нет, я, конечно, преувеличиваю. Селяне отмечали уничтожение химеры с размахом. Едва начало смеркаться, зажглись многочисленные фонари и факелы, на улицу вытащили столы, из сундуков извлекли белоснежные скатерти. Вино лилось рекой, деревенский оркестр наяривал что-то быстрое, веселое, залихватское, молодежь уже кружилась в танце.

А мне было грустно. Я и сама не могла понять, что со мной. Разумеется, причина не в том, что сейчас я в женском наряде, совсем нет. Моя репутация окончательно погибла за эти дни: если я когда-нибудь попаду в приличное общество, ни в одном доме меня не примут.

Хотя надо сказать, это самое платье, дирндль, я надела совершенно зря: одно дело, когда какие-то крестьянки носят широкую юбку до пола с ярким фартуком и блузу с корсетом, и совсем другое, когда в подобное одевается урожденная кнесна. Нет, проблема не в качестве ткани, отнюдь. Вопрос в том, какое декольте на этой самой блузке. Я уже и ворот пыталась посильнее стянуть, и платочек искала грудь прикрыть… Бесполезно! Мне оставалось только краснеть за свой наряд.

Зато местные девицы чувствовали себя в таком туалете вполне нормально.

Ойкнув, я почесала ногу: обувь агуане принципиально не носили, мои сапоги сохли вместе с костюмом, так что на деревенский праздник я пришла босая, а комары здесь просто озверевшие — кусаются так, что терпеть невозможно.

Мимо промчалась в удалом танце молодая пара. Юноша обхватил обеими руками свою спутницу за талию, девушка положила ладони на плечи партнеру. Я проводила их тоскливым взором и отвернулась. На душе было пакостно.

Кто-то коснулся моего плеча. Я оглянулась:

— Капрал? Что-то случилось?

В отличие от меня милез рискнул обуть мокрые сапоги. Да и вообще остался в своем мундире, решив, видно, что одежде проще будет высохнуть прямо на теле.

Капрал провел ладонью по голове крутящегося рядом иглоноса, и тот радостно осклабился, разве что хвостом по-собачьи не завилял.

— Разрешите пригласить вас на танец, госпожа?

Танец? Под эту музыку? Но ведь она такая быстрая. Да и то, что мужчина обнимает свою партнершу за талию, — это так неприлично… Еще и вырез на моей блузке…

Я поспешно отвела взгляд от кружащейся под звуки скрипки пары.

— Не уверена, что это хорошая идея.

— Понимаю, — в голосе полукровки зазвучало такое искреннее сочувствие, что иначе как издевкой его не назовешь, — вы не умеете танцевать.

— Только если вы не умеете ангажировать, капрал! — вспыхнула я.

В карих глазах Иассира сверкнула усмешка. Он вытянулся во фрунт и, браво щелкнув каблуками, склонил голову в поклоне:

— Позвольте мне иметь счастье пригласить вас на танец, госпожа де Шасвар?

Айден

Это с самого начала была плохая идея. Я не про танцы — хотя они, кажется, всю деревню насмешили… Да, у меня хорошая зрительная память, и Арлета мне кое-какие основные движения показывала. Но кнесна де Шасвар, очевидно, привыкла к совершенно другим увеселениям. Она краснела, бледнела, зажималась, не попадала в такт и каждый раз, стоило мне опустить взгляд ниже ее носа, пыталась одной рукой подтянуть повыше вырез платья. Надо полагать, веселые агуанские пляски не доставляли ей ни малейшего удовольствия. А согласилась она на них исключительно из гордости… Чтоб ее, гордость эту.

Зря я взял кнесну с собой. Надо было оставить у Рокуша. Или у Дуна. Или у Фелана, в конце-то концов! Что, в Фирбоуэне все девственницы на корню перевелись? Ну помыкался бы чуть подольше, небось не рассыпался бы. Так ведь нет. Захотелось господину офицеру попроще да поприятнее… Вот и получайте теперь. Высокородную гордячку, которая скорее предпочтет утонуть, чем «опозориться у всех на глазах». Вот со страху мне на шею прыгать — так это не зазорно. А подумать о том, как я сам себя чувствую? Да, я полукровка. Да, в академиях не обучался. Да, меня собственный отец стыдится. Но что я теперь, табуретка бездушная, что ли?

Я криво усмехнулся — Матильда, в очередной раз закусив губу, потянулась к вырезу на блузке. Бросьте, капрал, эта девушка думает только о себе. Причем не тогда, когда надо, а уже после. Интересно, кого от кого я невольно спас — ее от загадочного жениха или наоборот? Да, кнесна — очень красивая женщина. Но терпеть перепады ее дворянского настроения — адский труд. Если бы не единорог… Я скосил глаза на пунцовые щеки своей партнерши и мысленно вздохнул. Кого я обманываю? Ведь не в единороге дело. Она мне нравится. Сам не знаю, почему, честное слово, — красавиц я видал и полюбезнее.