И это было уже весьма недвусмысленно. Мол, гости дорогие, не надоели вам хозяева, а?

* * *

Аульв со товарищи отплыл. Но обещал вернуться. Как бы по дружбе. Гм! Дружба дружбой, а табак врозь. Табак? Ну да, так викинги назвали пахучую траву, которую склеринги в свои трубки заталкивали и дымили.

Орм вздохнул с заметным облегчением:

– К тому времени, как они вернутся, мы, может, и домой отплывем. Надо закончить заготовку бревен для Гренландии. Не с пустыми ж руками туда плыть.

– Сделаем, хозяин, – пообещал Торд. Рука у него уже вполне сносно действовала. – Но больше о еде бы подумать. Все подмели, а до весны еще месяц.

– Гостей проводили – теперь займемся ловлей. На рыбу одна надежда. Каждый день ходить в море.

– Погода б позволила.

– Молиться будем.

* * *

Теплые ветры стаскивали снег с бугров. Птицы кричали уже радостные песни жизни. Лес стал топким и грязным.

– Что, Белян? Опять загрустил? Морскую даль чуешь? – по обыкновению балаболил Ленок, но с сочувствием.

Белян отмалчивался, старался подольше оставаться в лесу. Стал приносить яйца из гнезд, орехи у белок изымал. Рыбу не ел. Разве что через не могу. Рыба морем пахнет. А с морем у Беляна отношения не сложились. Он все подвоха ждал от моря. Ну и… дождался. И не он один, а все тутошние.

Всего две недели миновало, как Аульв со товарищи отбыл, и вот он снова показался на горизонте.

Прежней радости при появлении судна в зоне видимости мало кто выказал. Смотрели с опаской, как лодья Аульва осторожно огибала косу и втягивалась в бухту.

– Ого-го, на берегу! – донесся с борта уже знакомый рык. – Держи конец!

– Чего так рано? Мы и не ждали тебя!

– Как обещал, так и должно случиться! Принимайте гостей!

– Угощать нечем! Сами кору грызем! У тебя просить собираемся!

– Я угощу! Я добро помню! Подмогните!

Дружно, хоть и без особого энтузиазма, моряки подтащили судно к берегу. Оно заскрежетало днищем по гальке.

С бортов глядели женщины и даже дети. Гам и суета поднялись на берегу. Стали выгружать кули и мешки, инструмент и орудия.

К вечеру все грузы и люди были выгружены, и судно подтянули повыше. Время штормов еще не окончилось, и посудину могло смыть.

– Ну, вот и управились! – отдуваясь, утер трудовой пот со лба рыжий Аульв, хотя сам при разгрузке палец о палец не ударил, только орал надсадно. – Будем соседями! А пока угощаю, чем бог послал.

Женщины уже пекли лепешки и варили похлебку из рыбы и ячменя. В бочке разбалтывали питье, вонь от которого доносилась до самого дальнего уголка двора усадьбы.

– Подходи-угощайся, други! – широким жестом пригласил Аульв.

Орм стал мрачен. «Вообще-то мы так не договаривались, рыжий. Мы не так договаривались, рыжий».

Но Аульв усердно делал вид «А что тут такого?!». Сказал же ему друг Орм, что по весне собирается покинуть эти насиженные места? Сказал. Так вот она, весна, и есть. А не успел собраться, значит опоздал. Сам себе виноват.

– С новосельем всех нас! – кричал Аульв, и в ответ слышал одобрительный рев своих людей. – Пусть на новом месте нам будет хорошо и радостно!

Отшумели ручьями снега. Молодая трава стремительно выбросила свои стрелы к солнцу. Рыба пошла густыми косяками – только успевай выхватывать да вялить на дымных кострах и на солнце.

Штабеля отборных бревен приготовлены к погрузке. На берегу – оживление и суета. Дичь пошла хорошо, люди ожили, повеселели.

Белян и Сивел со своими охотниками били оленей и лосей, но больше все птицу – та летела на север густыми стаями и садилась в ближних озерках на отдых.

Люди Аульва строили дома, едва поместив их в усадьбе. Готовились к распашке участка, свободного от леса. Зерно заготовлено и ждет своего часа. Женщины копали грядки под огород, и только малые дети оставались без дела, ползая в грязи, развлекаясь по-своему, по-детски.

– Орм, подмогни с распашкой моим людям, – просил Аульв мнимо дружелюбно.

– И что было бросать насиженное место, а теперь опять пупки рвать на этой целине! – отчужденно отвечал Орм.

– Да ты только с десяток людишек дай дня на три-четыре. Не управляемся, Орм. Земля ждать не может, а если что, так оголодаем зимой. Сам пойми, что без этого нам не протянуть. Потом легче будет.

– Ладно. Дам людей, но кормить будешь сам. У меня с едой не густо.

– О чем разговор, друг!

* * *

Солнце с каждым днем припекало. Туманы становились редкими. Орм торопил людей с починкой и просмолкой судна. Кнорр лежал на берегу, вокруг копошились моряки.

Новоселы торопились распахать клин, выбранный под посевы. Пятеро женщин сбивались с ног, готовя еду и смотря за детишками. Много работы у них было и с четырьмя овцами, приплывшими с людьми. Их берегли и лелеяли, надеясь получить целую отару через пару лет.

Среди женщин было и странное существо, которое беспрестанно бродило по взгоркам, опираясь на клюку и бормоча себе под нос. Серо-желтые космы свисали пучками и слипались в сальные пряди. Одежда едва держалась на худых плечах.

– Что за старица, братья? – спрашивал Ленок, поглядывая, как старуха ползала по косогору, выискивая что-то.

– Да родственница Аульва, тетка его, – ответил Сивел.

– Это и я знаю. Что он ее таскает за собой? Не кормит, колотит.

– Нам-то что? Пусть ее. Никого не трогает… – сказал равнодушно Белян.

– Может, баальница она? – опасливо предполагал Ленок.

– Может, и так. Всяко может быть.

– А племяш-то ее не жалует. С собакой лучше обращается. А тут все же родная кровинушка.

– Рыжему переступить через любого, даже через родного – раз плюнуть, – сплюнул для наглядности Белян.

– Не люб он тебе, Белян, а?

– А чего его любить? Зверь и тот не так лютует…

Старуху Аульв не кормил. Она изредка садилась поодаль трапезничающих. Не просила, но ждала… Иногда ей кидали кости или кусок, объеденный до того, что там и выдрать нечего. Она глодала…

– Что ей бросают, как псу? – Белян выбрал из котла кусок рыбы, положил на ломоть хлеба и отнес старухе.

Та приняла подношение без цепкой голодной спешки. Глянула в глаза Беляну. Жутковатый взгляд, пронзительный и острый.

Белян чуть постоял, глядя, как она тщательно жевала остатками зубов, как скрупулезно подбирала крошки с земли. Вернулся к своим, присел спиной к старухе:

– Ну и взгляд у нее! Глазами так зыркнула, что мурашки забегали! Хоть не оборачивайся!