Кроме воспроизводства, человеческие феромоны могут нести незримые сигналы и в других ситуациях. Например, новорожденные предпочитают двигаться к подушкам, на которых остался запах их матери, а не к чистым подушкам; по всей видимости, основой этого поведения являются феромонные сигналы[163]. Выяснилось также, что продолжительность менструального цикла у женщины может меняться после того, как она понюхает пот другой женщины[164].

Феромоны совершенно определенно служат сигнальными веществами, но степень их влияния на человеческое поведение до конца неизвестна. Наше познание настолько многогранно, что им отведены эпизодические роли. Как бы то ни было, феромоны служат еще одним напоминанием, что мозг постоянно эволюционирует: эти молекулы — свидетельство устаревших программ.

Взгляните на свою привязанность к матери и ее привязанность к вам, особенно когда вы нуждались в ней, будучи беспомощным ребенком. Связь такого рода легко счесть естественным событием. Однако достаточно всего лишь поскрести по верхам, чтобы обнаружить, что такая социальная привязанность опирается на сложную систему химических сигналов. Это происходит не по умолчанию, а намеренно. Например, когда у мышат посредством генетического изменения убирали определенный тип рецептора в опиоидной системе (которая участвует в подавлении боли и в вознаграждении), их переставало волновать отделение от матерей[165]. Они меньше пищали. Это не означает, что они больше ни о чем не беспокоились, — фактически они сильнее, чем обычные мыши, реагировали на угрожающее поведение самца или холод. Просто они не были привязаны к своим матерям. Когда им предлагали сделать выбор между запахом матери и запахом неизвестной мыши, они выбирали наугад. Другими словами, чтобы детеныши хорошо относились к своим матерям, у них должна запускаться правильная генетическая программа. Проблема такого рода может лежать в основе расстройств, включающих трудности с привязанностью, например аутизма.

К вопросу о родительской привязанности близок и вопрос о верности одному партнеру. Здравый смысл говорит нам, что моногамия — это решение, основанное на моральных принципах, не так ли? Но что представляют собой эти принципы? Может, ими тоже управляют механизмы, находящиеся ниже уровня сознания?

Давайте рассмотрим желтобрюхую полевку. Эти маленькие существа выкапывают неглубокие подземные ходы и круглый год остаются активными. Но в отличие от других полевок и млекопитающих в целом они остаются моногамными, образуя пожизненные связи. Пары вместе строят гнездо, ухаживают друг за другом и совместно воспитывают детей. Почему они демонстрируют поведение, соответствующее брачной связи, в то время как их близкие родственники более беспутны? Ответ определяется гормонами.

Когда самец полевки многократно спаривается с самкой, в его мозге выделяется гормон под названием вазопрессин. Вазопрессин связывается с рецепторами части мозга, известной как прилежащее ядро, и эта связь способствует получению приятного ощущения, которое начинает ассоциироваться с конкретной самкой. Если заблокировать этот гормон, то пара не образуется. Удивительно, но исследователи даже смогли сдвинуть полигамный вид в сторону моногамного поведения, увеличив выработку вазопрессина с помощью генетических методов[166].

Имеет ли вазопрессин значение для человеческих взаимоотношений? В 2008 году группа исследователей из Каролинского института в Швеции изучала ген для рецептора вазопрессина у 552 мужчин, состоящих в долговременных отношениях[167]. Ученые обнаружили, что число копий гена RS3 334 может быть разным: две копии, одна или ни одной. Чем больше копий, тем слабее влияние, которое вазопрессин оказывает на мозг. Эти результаты удивляют своей простотой. Количество копий коррелирует с поведением мужчин. Чем больше у мужчин было копий RS3 334, тем хуже они образовывали пары; при этом учитывалась прочность отношений, выявленные проблемы и качество брака с точки зрения их жен. При двух копиях мужчины чаще всего оставались холостяками, а если и состояли в браке, то с большей вероятностью испытывали супружеские проблемы.

Это не означает, что выбор и окружающая среда не имеют значения. Имеют. Но это говорит о том, что мы приходим в мир с различными предрасположенностями. Некоторые мужчины генетически склонны иметь единственного партнера, а некоторые — нет. В ближайшем будущем молодые женщины, знакомые с современной научной литературой, могут потребовать от своих бойфрендов провести генетические тесты, чтобы оценить, с какой вероятностью они станут верными мужьями.

Недавно специалисты по эволюционной психологии обратили внимание на любовь и разводы. Не потребовалось много времени, чтобы заметить, что когда люди влюбляются, то в течение трех лет их пыл и страсть находятся на пике. Внутренние сигналы являются буквально любовным наркотиком. Затем чувства начинают остывать. С этой точки зрения мы запрограммированы терять интерес к сексуальному партнеру после окончания срока, требующегося для воспитания ребенка, который в среднем составляет около четырех лет[168]. Психолог Хелен Фишер предполагает, что мы в этом похожи на лис, которые образуют пары на сезон размножения, остаются вместе, пока потомство не подрастет, а затем расходятся. Изучая разводы в почти шестидесяти странах, Фишер обнаружила, что пик расставаний приходится на момент примерно через четыре года после заключения брака, что согласуется с ее гипотезой[169]. С ее точки зрения, вырабатываемый внутри любовный наркотик — всего-навсего эффективный механизм, добивающийся, чтобы мужчины и женщины оставались вместе достаточно долго для увеличения вероятности выживания своих детей. Ведь с этой точки зрения два родителя лучше, чем один, и поэтому средство для увеличения надежности — добиться, чтобы они оставались вместе.