– Лорд Голден, вам придется уйти с дороги и убрать свои вещи, пока ваш вопрос не будет решен.

– Даже не подумаю. Полагаю, тебе следует отправить посыльного к лорду Чейду, чтобы он распорядился пропустить меня на борт. На меньшее я не согласен.

У меня упало сердце. Я знал, что его слова предназначены для меня, а не для несчастного писца. Шут меня видел и думал, что я поспешу в замок и сообщу о случившемся Чейду, а тот быстро все уладит. Он еще не подозревал, что это я ему все устроил и что, даже если я и сожалею о случившемся, Чейд будет достаточно тверд и пойдет до конца. В тот момент, когда я отворачивался, чтобы не видеть безобразия, которое он устроил на берегу, я успел заметить, что он едва заметно мне подмигнул. Вне всякого сомнения, он надеялся, что скандальный отъезд лорда Голдена из Баккипа станет темой будущих легенд.

Я больше не хотел смотреть на его представление и зашагал по крутым улочкам города в сторону замка, уговаривая себя, что у меня нет причин переживать. Лорд Голден будет сидеть на своем месте до тех пор, пока его оттуда не изымут – тем или иным способом. И не более того. А когда завтра мы отплывем без него, ну, он останется в безопасности Баккипа, нам же предстоит справляться со скукой и неудобствами долгого путешествия. И не более того.

Однако остаток дня тянулся бесконечно. После суматохи сборов последние часы казались невыносимыми. Все было сделано, заняться нечем. Мое место в бараке опустело, если не считать оружия и одежды, которую я надену завтра. Стража принца будет выглядеть просто великолепно – леггинсы, рубашка и верхняя туника, все традиционного синего цвета. На груди вышит олень Видящих. Сапоги были сделаны на заказ, по моей ноге, и нигде не жали. Я уже промазал их жиром, чтобы они не промокали. И хотя наступила весна, нам выдали плащи из толстой шерсти, чтобы они защитили нас от холодов Внешних островов. Великолепный меч, подарок Шута, словно немой укор, лежал поверх одежды. Я оставил его там, понимая, что в бараке, где единственным достоянием человека является его честь, он в полной безопасности.

В моей рабочей комнате в башне ничего не изменилось; если Чейд и заметил, что теперь над камином висит меч Чивэла, он не посчитал возможным прокомментировать этот факт. Я бесцельно расхаживал по комнате, убирая мелочи, которые Чейд разбросал, когда собирал свои вещи. Карты Внешних островов и бумаги, которые, по его мнению, могли нам пригодиться, уже были упакованы. Так что мне ничего не оставалось, как лечь на кровать и играть с Джилли. Но вскоре хорьку это надоело, и он отправился охотиться на крыс. Я же пошел в бани, как следует помылся, а потом дважды побрился. Затем в своем бараке улегся на узкую койку. В полупустой комнате царила тишина. Лишь несколько стариков решили, как и я, лечь спать пораньше. Остальные проводили вечер в городе, где наверняка весьма шумно и сердечно прощались с тавернами и шлюхами. Я закутался в одеяло и уставился в потолок.

Я раздумывал над тем, насколько Шуту хватит упрямства, чтобы попытаться последовать за нами. Чейд заверил меня, что он не сможет отплыть из Баккипа. Ему придется отправиться в другой порт и заплатить огромные деньги, чтобы уговорить какого-нибудь капитана выполнить его просьбу. У лорда Голдена таких денег нет. Кроме того, я сомневался, что после своих недавних эскапад он вряд ли сможет найти кого-нибудь, кто согласится дать ему в долг. Иными словами, он застрял в Баккипе.

И естественно, он страшно разозлится на меня. У Шута острый ум, и он быстро сообразит, что случившееся – моих рук дело. Он поймет, что я предпочел его жизнь тому, что он считал своей судьбой. Предполагалось, что Изменяющий должен помочь миру выйти на новую дорогу, а не мешать своему Белому Пророку.

Я закрыл глаза и вздохнул. Мне потребовалось сделать несколько попыток, прежде чем я сумел успокоиться. Когда наконец я начал погружаться в сон, я потянулся к Неттл. На этот раз она была одета в платье из крылышек бабочек и сидела на дубе. Я посмотрел на нее с кочки под деревом. Я снова превратился в волка, как и всегда в ее снах.

– Сколько мертвых бабочек, – печально проговорил я и покачал головой.

– Не говори глупостей, это всего лишь сон.

Неттл выпрямилась на ветке и спрыгнула вниз. Я встал на задние лапы и протянул руки, чтобы ее поймать, но крылышки вдруг разом затрепетали, и она, легкая как пушинка, медленно опустилась на землю рядом со мной. Большая желтая бабочка, точно бант, украшала ее волосы, платье постоянно меняло цвет и переливалось, бабочки лениво шевелили крылышками.

– Хм. А разве их лапки тебя не щекочут?

– Нет. Ты не забыл, это сон. Здесь легко избавиться от неприятных вещей.

– А кошмары тебе никогда не снятся? – не в силах скрыть восхищение, спросил я.

– Думаю, снились, когда я была очень маленькой. Теперь никогда. Зачем оставаться в сне, который тебе не нравится?

– Не все из нас умеют контролировать свои сны, детка. Ты должна радоваться, что тебе это по силам.

– А тебе кошмары снятся?

– Иногда. Помнишь, где ты меня нашла в прошлый раз? Я спускался по очень крутому и опасному склону.

– Ах, да. Помню. Только я решила, что тебе это нравилось. Некоторые люди любят опасности.

– Возможно. А некоторые уже пресытились опасностями и, будь на то их воля, постарались бы избежать кошмаров.

Она медленно кивнула.

– Иногда у моей матери бывают ужасные кошмары. Даже когда я там появляюсь и уговариваю ее проснуться, она не может. Она не может или не хочет меня видеть. А отец… Я знаю, что у него случаются плохие сны, потому что иногда он кричит по ночам. Но в его сны я никогда не могу попасть.

Она остановилась на мгновение, чтобы подумать.

– Мне кажется, он снова начал пить именно из-за этого. Когда он пьян, он проваливается в забытье, вместо того чтобы заснуть. Как ты думаешь, может быть, он прячется от своих кошмаров?

– Не знаю, – сказал я, жалея, что она рассказала мне все это. – У меня для тебя новости, которые понравятся им обоим. Свифт возвращается домой.

Неттл хлопнула в ладоши и глубоко вздохнула.

– Спасибо тебе, Сумеречный Волк. Я знала, что ты мне поможешь.

Я постарался напустить на себя суровый вид.

– Мне не пришлось бы тебе помогать, если бы ты вела себя разумно. Свифт еще слишком молод, чтобы встать на ноги и жить самостоятельно. Ты не должна была идти у него на поводу.

– Теперь я это понимаю. Почему жизнь не может быть такой же, как сны? Во сне, если что-нибудь идет не так, как мы задумали, можно легко все изменить.

Она дотронулась руками до плеч и одернула платье, и я вдруг увидел, что оно из маковых лепестков.

– Видишь? Больше нет щекотных лапок. Ты просто должен прогнать прочь то, что тебе не нравится.

– Именно так ты отослала драконицу?

– Драконицу?

– Ты знаешь, кого я имею в виду. Тинталью. Вначале она кажется маленькой ящеркой или пчелой, затем становится все больше и больше, а потом ты ее прогоняешь.