Два воина осторожно сняли плотно пригнанную крышку, сработанную из цельного куска векового дуба. Дубы никогда не росли в этой местности, ее много лет назад привезли издалека.

– Воды много, – сказал Палий, посветив вниз факелом.

– Введите рабыню, – приказал Игемон.

Все потупились. Еще никогда до того в тайное помещение не ступала нога не то что раба, но даже простого горожанина.

Двое вышли и втащили упиравшуюся девушку, почти девчонку лет пятнадцати-семнадцати. Она была рабыней Игемона, но ради любимого города правителю не было жалко никакого движимого или недвижимого имущества.

– Дайте ей воды, – приказал Игемон.

Один из воинов, на секунду заколебавшись, взял прислоненный к стене медный черпак. Он не хотел смерти девчонке – относительно недавно, но задолго до осады, ее купили вместе со старшим братом на ближайшем невольничьем рынке в приморском городе. Их привезли откуда-то с севера. Не будь войны – вполне могла стать наложницей, а то и женой если не самого Игемона, то какого-нибудь знатного горожанина, родить ему красивых и сильных детей, девчонка была очень хороша. Но не судьба. Ее брат попробовал воду из резервуара номер два, а ей вот придется умирать в самом сокровенном месте крепости.

А может, если Всевышний захочет, и не придется: коли вода чиста, город, возможно, будет спасен. После двух с половиной лет осады дела нападавших тоже не особо продвинулись.

Короче, не сильно волновала воина-аристократа судьба отдельно взятой, пусть и красивой северной рабыни. Не самим же пробовать?

Он грубо схватил девушку за косу и силой подтащил ее к полному черпаку:

– Пей!

– Не надо, – тихо произнес стоявший в тени старик.

Тихий голос, еле слышный, а такое ощущение, что всех в спину толкнуло. Дариан молчал уже несколько лет. Дал обет после того, что случилось с юношей-чудотворцем из Маалена. И вдруг заговорил.

Только Игемон как будто не удивился.

– Почему не надо? – спросил он сурово. – Будет лучше, если попробует кто-то из нас?

– Будет так же, – спокойно сказал старик.

– Так надо же узнать, отравлена вода или нет? – чуть не закричал державший рабыню воин.

– Отравлена, – спокойно сказал Дариан. Седые космы почти закрывали пустую орбиту его правого глаза, потерянного в битве еще тогда, когда молодых членов совета и на земле-то не существовало. Зато левый, зрячий, сверкал в свете направленных на него факелов.

– Откуда ты знаешь? – в мгновенно наступившей мертвой тишине спросил Игемон.

– Догадался, – ответил старик.

– Так расскажи всем о своих догадках, – тихо, выговаривая каждое слово, произнес Игемон.

– Сейчас, – согласился старик, явно собираясь с силами. Вокруг него как будто что-то сгустилось: воины даже чуть отступили в сторону. Назревало что-то ужасное.

– Говори, – послышались нетерпеливые голоса воинов.

– Мы ведь с тобой соправители города, не так ли, Игемон? – начал с вопроса старик.

– Думаешь? – усмехнулся тот. Сложно именовать соправителем человека, который уже несколько лет не произнес ни слова. Немой, тот хоть написать что-то может. А этот, после истории с сумасшедшим мальчишкой, просто ни с кем не общается.

– Но Совет не снимал с меня этой обязанности, – напомнил старик.

– Допустим, – нехотя согласился Игемон.

– И Кеоркс о моем состоянии ничего не знает, – продолжил Дариан.

Услышав имя предводителя осаждающих, воины зашевелились, на полшага, а то и шаг приблизившись к обоим соправителям. Игемон же заметно помрачнел.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он.

– Я хочу сказать, что три месяца назад мы оба получили письмо от Кеоркса. Не только ты, но и я.

– Какое письмо? – не сразу вспомнил Игемон.

– Я приносил тебе его, начальник, – напомнил ему Палий. – Они ночью закинули его через стену пращой, с камнем.

– А я принес письмо Дариану, – сказал коренастый Агаил. – Его нашел ночной стражник.

– Да, было такое, – действительно вспомнил Игемон. – Я не придал ему значения. Обычное предложение о сдаче крепости. Ты же читал письмо.

– В моем письме было не только о сдаче, – усмехнулся старик. И замолчал, собираясь с силами. Сейчас особенно была видна его физическая немощь.

– Говори же, – не выдержал кто-то, невидимый в темноте.

– В моем письме он предлагал отравить мне источник, – наконец сказал Дариан.

Вздох пронесся по рядам.

Все знали, что Дариан – большой специалист по ядам. Именно так, отравив ручей, воины его города в свое время взяли приморскую крепость Ипсис. Она не давала городу торговать с заморскими странами. Конечно, Дариан не сам смешивал снадобья и минералы. Это делал ученый раб с Дальнего Востока. Но после его смерти в покоях Дариана наверняка что-нибудь осталось из смертоносных припасов.

– И ты сделал это? – надменно сказал Игемон, кладя руку на эфес короткого меча.

– Что ты имеешь в виду? – усмехнулся старик, вызвав пока еще робкое возмущение воинов – членов совета.

– Ты бросил яд в источник? – невозмутимо уточнил вопрос Игемон, сделав шаг к старику и не снимая руки с рукояти меча.

– Нет, я не бросал, – спокойно сказал старик. – Хотя ампула с ядом из шкафа в моей комнате исчезла. И я, заметив случившееся, никому об этом не сказал.

Смущение воинов перерастало в отчетливый ропот. Откуда угодно они могли ждать предательства, но не с этой стороны.

– Как долго длится действие яда? – спросил сохранивший остатки спокойствия Палий.

– Пока вода в источнике дважды или трижды не обновится полностью, – ответил Дариан.

– Значит, мы все умрем, – сказал Палий.

Теперь, когда перспектива смерти стала очевидной, он выглядел даже спокойней, чем прежде. Нет, среди собравшихся в подземелье случайных людей не было.

– А кто же отравил источник? – вслух размышлял Игемон. – Если ты просто недоглядел за ядом, хотя и это заслуживает смерти, то кто же из нас бросил яд в воду? Ведь никто, кроме нас, не мог этого сделать. Назови имя, если сможешь.

Вот теперь тишина сгустилась до физической густоты. Казалось, ее можно было потрогать.

– Ты бросил, – уверенно сказал Дариан. По рядам офицеров пронесся стон.

– Ты к тому же и лжец, – усмехнулся Игемон и обнажил меч. – Ведь это так просто – умереть без лжи.

– Так нельзя! – между ними быстро встал Агаил. Его мощная фигура полностью заслонила старика. – Он тебя обвинил!

Игемон, быстро оценив ситуацию, отступил на шаг и спрятал меч. Он мог бы мгновенно убить Агаила – тот не успел еще обнажить оружие, – но тогда его собственная судьба была бы под вопросом.