истины: мы жадно пожираем наш мир, поглощая свои средства к существованию и отравляя природные ресурсы. Проблема в неустойчивости нашего развития. «Зеленый сойлент» — это мощная метафора экологической катастрофы. Мы, как Черный рыцарь из комедийного телешоу «Монти Пайтон», весело подставляем конечности под меч, громко хвастаясь своей неуязвимостью.

Хотя нас вряд ли когда-либо смогут обманом заставить пожирать себе подобных, вопрос о том, как мы будет кормить растущее население, когда изменение климата существенно повлияет на наши модели производства и потребления, вовсе не праздный. И дело не просто в том, что сейчас на планете живет больше людей, чем когда-либо. Реальная сложность связана с тем, что эти люди уже не готовы жить примитивно и на грани выживания. Им нужны все современные удобства: центральное отопление (или кондиционирование воздуха), доступ в интернет, автомобили, авиаперелеты, несезонные фрукты и овощи. Как напоминают нам климатологи, каждого человека окружает среда влияния, которая гораздо больше нас самих, — я, как вы понимаете, имею в виду наш углеродный след. Это то количество углерода, которое мы выбрасываем в атмосферу, сжигая ископаемые виды топлива, чтобы обеспечить качество нашей жизни, хотя у нас есть и другие сомнительные отрасли производства и модели потребления, от быстротечной моды до разведения скота.

Если мы будем продолжать в том же духе, последствия могут быть крайне неблагоприятными. Исследования тысяч ученых периодически обобщаются в докладах Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) ООН, последним из которых стал документ 2018 года «Специальный доклад о глобальном потеплении на 1,5 °C». В нем сформулировано предупреждение, что если в ближайшие два десятилетия мы не сможем значительно сократить выбросы углерода, чтобы к 2100 году ограничить глобальный рост температуры полутора градусами выше доиндустриального уровня, то на планете начнутся периоды невиданно жаркой погоды, что приведет к десяткам, а возможно, и сотням тысяч жертв. Может вымереть почти половина видов растений и животных, урожаи сельскохозяйственных культур значительно снизятся, и миллионы людей останутся без продовольствия[102]. При этом уровень Мирового океана повысится более чем на два метра, что приведет к затоплению целых городов[103].

Некоторые считают, что уже слишком поздно. Изменение климата идет полным ходом, и все наши усилия могут лишь снизить или отсрочить ущерб. Поэтому в мире проводятся исследования, чтобы выяснить, могут ли наука и технологии обеспечить нам более эффективные методы вмешательства вплоть до геоинжинирования: например, поиск способов управления солнечным излучением или методов удаления парниковых газов из атмосферы. Истории о спасительной силе науки вселяют в нас оптимизм. Как мы уже видели, многие картины потенциального апокалипсиса предполагают попадание на грань катастрофы, а то и ее фактическое начало, после чего случается евкатастрофа — то есть неожиданное избавление или счастливый конец. Тем не менее в реальной жизни всерьез надеяться на такого «бога из машины» глупо[104].

Идея управления климатом также непроста, отчасти из-за того, что не предполагает необходимости систематически перестраивать нашу жизнь для решения никуда не исчезающей проблемы. Другое важное соображение заключается в том, что мы с готовностью соглашаемся с предложенным планом спасения, но и у него затем появляются ужасные побочные эффекты, которые либо все только ухудшат, либо создадут новую проблему. На таком сценарии основан фильм режиссера Пон Джун Хо «Сквозь снег» (2013) — мощная картина упадка человечества: попытка остановить глобальное потепление привела к новому ледниковому периоду, после чего последние выжившие остаются в поезде, который бесконечно кружит по замерзшему миру.

Особое внимание в фильме обращается на противоречия между низшими классами в последних вагонах и пассажирами первого класса в передних, что подчеркивает еще один важнейший аспект климатического апокалипсиса: страх того, что бедных оставят умирать или влачить самое жалкое существование, в то время как богатые смогут защититься от ужасных последствий катастрофы. Мы уже сейчас видим нечто подобное: богатейшие 10 % населения ответственны более чем за половину выбросов углерода в мире, но при этом им под силу выпутаться из петли: например, они могут в любой момент просто улететь частным рейсом от экстремальной погоды. А в то же время миллиарды беднейших жителей планеты, которые при этом оставляют за собой минимальный углеродный след, сильнее всего пострадают от изменения климата: от засух, наводнений и небывалых ураганов. И, похоже, чем дальше, тем больше будет расти эта пропасть между богатыми и бедными.

Многие могут небезосновательно бояться происходящего. Опасность климатической катастрофы становится все более ощутимой, равно как и убеждение в том, что необходимо что-то делать. Недавний опрос Исследовательского центра Пью показывает, что 68 % населения планеты в среднем считают изменение климата серьезной проблемой, но, например, в отдельно взятой Греции этот показатель равен 90 %[105]. Но достаточно ли мы напуганы? Учитывая мрачные прогнозы ученых — а ведь именно такой сценарий апокалипсиса сейчас имеет смысл считать самым вероятным, — глобальная обеспокоенность должна быть еще выше, а соответствующие действия должны бы осуществляться полным ходом. В конце концов, экологическая тревожность с нами уже несколько десятилетий.

У нашей замедленной реакции есть причины. Определенные группы, заинтересованные в дальнейшем использовании ископаемых видов топлива, давно уже сознательно пытаются запутать нас или преуменьшить научные данные, чтобы предотвратить политические решения о переходе на другие источники энергии. Впрочем, аргумент, что у ученых плохо получается работать с массмедиа, более правдоподобен: действительно, годы в лаборатории не способствуют красноречию под софитами телестудии. При этом никто не отменял базового правила качественных СМИ: нужно в равной степени представлять обе стороны спора. В отношении политики это разумно: нельзя предоставить крайне левому политику возможность доминировать в эфире, не дав его правому оппоненту возможности ответить и возразить, и наоборот. Но проблема изменения климата имеет в первую очередь чисто научный характер, а политикам нужно делать то, что предложат ученые. Мы не хотим, чтобы на сообщение о новом орбитальном спутнике отвечал сторонник плоской Земли или чтобы новость об уникальном проекте на ускорителе частиц в ЦЕРН комментировал человек с улицы, убежденный, что электричество создается чертиками, бегающими взад-вперед по медной проволоке. Однако уже много лет отрицатели изменения климата получают равные права в СМИ, хотя ученые давно в большинстве своем договорились о том, что потепление — реально. Поэтому, даже если ученые изначально не смогли донести информацию об исключительной серьезности ситуации до широких масс, это, возможно, не только их вина.

В наши дни изменение климата — постоянный герой газетных заголовков. Отрицатели еще есть, но повсеместные забастовки, протестные митинги и экологические кампании показывают, что все больше людей понимают важность проблемы. Однако даже на фоне такого роста общественного сознания ученые утверждают, что для преодоления кризиса делается крайне мало. Согласно упомянутому выше