Через секунду его тело расслабилось.

— Думаю, я сумею помочь вам, — сказал он.

Она не сомневалась, что он сумеет.

Проклятие. Одно дело быть обязанным женщине, которая помогла тебе, как помогла бы любой бродячей собаке. И совсем другое, когда она рисковала своей жизнью ради тебя.

За два дня, что последовали после наводнения, Уэйд ни разу не упомянул о том, как она в отчаянии предложила ему лошадь, хотя он запомнил каждое слово. Она тоже ни о чем ему не напоминала. Ему доставляло удовольствие думать, что ей пришлось чуть укоротить свою гордость.

Он не считал, что заплатил долг, когда спас маленького Джеффа, Дело было бы улажено, если бы она снова не вмешалась.

Уэйд не хотел думать о тех днях, что последовали за его повторным ранением. Он до сих пор не понимал, как взобрался на лошадь. Просто знал, что Мэри Джо Вильямс и мальчонка тормошили, подталкивали и тянули его до тех пор, пока он этого не сделал. Они вознамерились не дать ему умереть и добились бы своего, даже если бы при этом совсем его доконали.

Потом она снова сняла с него одежду, тут уж он ничего не мог поделать. Правда, он настоял на койке в сарае. Это была единственная битва, которую он выиграл.

Первые два дня были затуманены болью. Рана на руке открылась, и Мэри Джо снова зашила ее и щедро засыпала серой. То же самое она проделала с ногой. На третий день его природная живучесть, а может быть, кулинарное искусство миссис Вильямс, взяли свое, и он вновь начал задумываться о будущем. Или об отсутствии такового.

Или, по крайней мере, о своем следующем шаге. Если у него будет выбор.

А он у него был, без конца твердил себе Уэйд. У него было несколько возможностей; самым первым напрашивался выход убраться отсюда к черту на кулички. У него ведь теперь даже была лошадь… если у него хватит подлости поймать хозяйку на слове, оброненном, когда она пыталась спасти его никчемную шкуру.

Соображения порядочности не волновали его уже давным-давно, но Мэри Джо Вильямс и Джефф — совсем другое дело. Они помогли ему, не думая о последствиях, даже когда узнали, что он убийца. Ни один человек не поступил бы так. Никто за всю его жизнь не сделал для него столько, сколько эта маленькая семья. Даже юты. Они приняли его к себе, только когда он спас сына вождя.

Совпадение внезапно поразило его. Юты приняли его, чтобы отплатить долг. Он не мог сделать меньше этого.

Мэри Джо Вильямс многого и не требовала. Нужно пожить здесь какое-то время, чтобы нанять для нее толковых работников, а взамен получить лошадь. На душе у него будет гораздо лучше, если лошадь он получит таким способом. Ничему другому ему теперь радоваться не приходится.

Если его обнаружат, если кто-то узнает Брэда Аллена, что ж, тогда с ним будет покончено. Он и так уже задержался на этом свете дольше, чем имел право надеяться.

Теперь, когда перед ним была новая цель, он старался выздороветь. Чем скорее он наладит работу на ранчо, тем скорее сможет уехать и найти место в горах, чтобы зализывать свои раны.

Джефф оплакивал потерю собаки про себя. Старался не показывать матери, как ему тоскливо. Старался быть мужчиной.

Но мальчика никак не отпускало чувство вины. Из-за него чуть не погиб мистер Фостер. А Джейк… пропал из-за его непослушания. Ведь мама тысячу раз говорила, чтобы он не ходил на реку один.

Джефф не осмеливался даже взглянуть на мистера Фостера. Боялся прочесть на его лице осуждение или укор. В его голове снова и снова звучали слова мистера Фостера, произнесенные в тот вечер: мне эта роль ничуть не интересна. Теперь, после всего что случилось, у него совсем не осталось шансов понравиться мистеру Фостеру.

Когда мать спросила его, не отнесет ли он больному тарелку супа, Джефф отказался, и мать, взглянув только раз на его лицо, пошла сама.

Он выполнял свои обязанности как заведенный, пытаясь и за мать сделать кое-что, так чтобы она больше времени проводила у постели больного, выхаживая его.

Он скучал по Джейку. Скучал невыносимо. Ведь он рассказывал собаке все, что не мог рассказать матери. Джейк был его единственным другом после отъезда из поселка рейнджеров. Джефф прикусил губу, чтобы не расплакаться. Мужчины не плачут, напомнил он себе.

Он попробовал было искать Джейка, но теперь у него оставалось не так много свободного времени. Слишком много свалилось обязанностей. Нужно было присматривать за скотом, доить коров, кормить цыплят, помогать на кухне и в доме. Но по вечерам он брал лошадь и ездил вдоль берега, зовя Джейка.

Прошло три дня после исчезновения собаки. Джефф понимал, что поиски продолжать бесполезно, но решил попробовать в последний раз. Он пошел в сарай, стараясь побыстрее миновать обычно закрытую дверь комнатушки мистера Фостера. Но сейчас она была открыта, и хотя он попытался незаметно проскользнуть, его остановил мужской голос.

— Джефф!

Мальчик на ходу замер. Хотел было притвориться, что не слышит. Почти уже совсем решился. Но понял, что не сумеет. Если он собирается стать мужчиной, то нужно отвечать за свои поступки. Он повернулся и нехотя, робко, вошел в комнату.

Мистер Фостер сидел на койке, его грудь и рука были обмотаны бинтами. Он был чисто выбрит, и Джефф сразу догадался, что мать недавно побрила больного.

Мальчик неловко переступил с ноги на ногу.

— Простите меня, мистер Фостер… зато, что я натворил столько бед.

Мистер Фостер едва заметно улыбнулся.

— Ты уже совсем выздоровел?

Джефф онемел от стыда, ведь это он должен был справиться о здоровье больного. И сделать это следовало два дня назад. Ему нужно было прийти еще тогда, извиниться и поблагодарить мистера Фостера, но он был слишком… смущен. Мальчик кивнул.

— Это самое главное.

— Но вы снова… пострадали. Суровое лицо немного смягчилось.

— Такое со мной уже случалось и раньше, — сказал мистер Фостер, — но ни разу по столь серьезной причине.

— Джейк…

— Я знаю, — сказал мистер Фостер. — Твоя мать рассказала. Мне очень жаль.

Джефф не смог сдержаться. По его лицу скатилась слеза.

— Это я во всем виноват.

У мистера Фостера дернулась щека.

— Джефф, ты всего лишь мальчик. В жизни случается и плохое. Такие уроки не проходят даром. Но не бери всю вину на себя. Это был несчастный случай.

— Но ма ведь предупреждала меня…

— Еще не родился на свет тот мальчик, который всегда делал бы то, что велит ему мать, — сказал мистер Фостер.

— А вы разве…

К удивлению Джеффа, раненый кивнул. У мальчика не хватило духу расспросить его поподробнее. Вместо этого он застенчиво произнес:

— Хорошо, что вам лучше.

Мистер Фостер снова улыбнулся, на этот раз тепло.