Он уезжает?!

Ни один из них не мог отрицать очевидное: как бы они ни подходили друг другу, прошлое всегда будет бросать тень на их настоящее и, скорее всего, на будущее.

Собравшись с силами, Лаура пожала плечами:

— Похоже, нам нечего сказать друг другу.

— Кажется, нет, — согласился Бишоп. И взялся за ручку двери. — Наверное, мне пора. — Он взглянул на щенка. — Рад, что тебе понравилась собачка.

У нее стиснуло горло, плечи поникли. Вот оно! Бишоп уходит. На этот раз навсегда. Потребовались все силы, чтобы улыбнуться и не зарыдать от нахлынувших чувств. Но она не желает, чтобы он видел, как ей плохо.

Оба не хотели повторения прошлого, и оба знали: если бы Бишоп остался, то так оно и случилось бы.

Через несколько минут он уже сидел в машине, а Лаура стояла на крыльце. Бишоп не поцеловал ее на прощание. Он не прикоснулся к ней, даже не пожал руку. И, конечно, не сказал, что любит.

Бишоп смотрел на руль. Потом перенес мрачный взгляд на Лауру. У нее забилось сердце. А если бы он открыл дверцу, выскочил из машины и обнял бы ее? Сказал бы, что остается, несмотря ни на что?..

Но он не двигался. Если уж решил уехать, то какого черта не торопится?! Однако Лаура сдержалась и жизнерадостно крикнула:

— Поторопись, пока движение не очень интенсивное! Передавай всем привет.

Твердая линия его рта слегка изогнулась в намеке на улыбку. Потом он кивнул:

— Легко.

Через мгновение Бишоп навсегда исчез из ее жизни. Лауре захотелось разрыдаться.

Теперь она осознала, почему это слово вызвало в ней тревогу тем утром, когда она поинтересовалась, не может ли Бишоп взять еще один выходной. Всего год назад, когда она попросила его уехать после того, как он швырнул обручальное кольцо в камин, Бишоп произнес именно это слово.

«Легко», — глумясь, заявил он.

Слишком легко.

Бишоп сидел в офисе, рассеянно чертил на бумаге каракули и бесцельно смотрел в окно. Его не интересовал ни великолепный городской пейзаж, ни то, что всю неделю лило как из ведра. Накопилась куча электронных сообщений от Уиллиса с требованиями взять себя в руки. Ими он тоже не интересовался.

Самюэл Бишоп был известен тем, что, решая важный вопрос, он рассматривал его со всех сторон и очень долго не мог принять решение. Однако, приняв его, твердо стоял на своем. Но сейчас, хоть убей, логика не помогала.

Стук в полуоткрытую дверь оторвал его от раздумий. Секретарша следила, чтобы его не беспокоили, однако Уиллиса она удержать не смогла. Заместитель влетел в кабинет. Лицо сердитое, узел на галстуке распущен.

— Сэм, я, конечно, понимаю, ты — босс…

— Да, — подтвердил Бишоп и бросил ручку.

— Но мне нужен ответ. Немедленный. В «Клэнси энтерпрайзис» ждут только до полудня. Если они уйдут, то, поверь мне, не вернутся.

Бишоп повернулся в кресле в одну сторону, потом в другую. Он собирался объяснить Уиллису, что не отказывается от продажи компании. Просто намерен как следует подготовиться.

Закрыв глаза, Бишоп прижал ладонь к ноющей голове. Черт возьми, почему он не развернулся, не поцеловал Лауру так, чтоб у нее захватило дух, и не объявил, что остается? Потому что не любит ее? Или недостаточно любит?

Он сжал кулаки:

— Давай «Клэнси» зеленый свет, дружище. Надо закончить.

Уиллис был в замешательстве:

— Уверен?

Бишоп вспыхнул:

— Ты сказал, что тебе нужен ответ.

Уиллис присел на угол стола:

— Хочешь поговорить?

Намекает на Лауру?

— Спасибо, но я больше не желаю об этом говорить.

Бишоп поднялся и пошел в дальний конец огромного кабинета, к шахматной доске.

— Тебе приходило в голову, что ты ее все еще любишь? — поинтересовался Уиллис.

— Ты видел меня с ней всего два раза.

— Хэйли уверена, что вы оба влюблены. А еще она сказала, как хорошо было бы, если бы вы опять нашли друг друга…

— Позволь мне кое в чем признаться.

Уиллис скрестил руки на груди:

— Слушаю.

— Я любил Лауру. Но этого недостаточно. Мало было тогда. Мало и теперь.

— Значит, ты собираешься вот все закончить и уйти. Опять.

У Бишопа затвердели скулы.

— Осторожнее, Уиллис.

— Почему? Боишься признать, что ты не прав?

— Я думал, ты обрадуешься продаже компании.

Бишоп обещал заместителю, что возьмет его с собой на любое предприятие, какое со временем организует. Они даже обсуждали вопрос партнерства. У Уиллиса были мужество и деловая хватка. Бишоп доверял ему.

Но может ли он верить Уиллису сейчас?

Уиллис тоже подошел, взял с доски шахматную фигурку и стал ее рассматривать.

— Эти шахматы тебе подарила Лаура, верно?

Бишоп прищурился. К чему это он?

— Свадебный подарок.

— И ты их хранишь.

— Это ценная вещь.

— Каждый день, глядя на них, ты вспоминаешь ее.

Бишоп открыл рот, собираясь это опровергнуть, но правда была слишком очевидна. Ему хотелось постоянно видеть какое-нибудь напоминание о Лауре.

Готов ли он избавиться от шахматной доски, как когда-то Лаура спрятала их свадебную фотографию?

Бишоп опять опустился в кресло. Он оперся локтями на подлокотники и принялся массировать виски. Надо кончать с этой ерундой.

— Лаура решила, что беременна, — признался он.

— Боже правый!.. — Уиллис плюхнулся в кресло напротив. — Это на самом деле так?

Глядя на доску, Бишоп помотал головой.

— Она подняла шум, когда к ней наконец вернулась память?

Уиллис говорил прямо, и Бишоп был ему за это благодарен.

— Сначала рассердилась. Но потом мы согласились, что если она носит нашего ребенка, то мы обязаны разобраться в наших делах.

— А потом выяснилось, что никакой беременности нет, и ты уехал?

— Она не стала бы слушать. До нее ничего не доходило — совсем как в прошлый раз.

Уиллис фыркнул:

— Ну правильно.

Бишоп понизил голос:

— Она считает точно так же, как и я. Без ребенка, который нас связал бы, нам постоянно мешало бы прошлое. Слишком долгая история. Слишком много плохих воспоминаний. — Он оторвал взгляд от доски. — Слишком многое требовалось простить.