– Польщен, передай поклон. Я через пять минут выезжаю. Да, Танюше скажи, чтобы дождалась меня, я ее подброшу в телецентр или куда надо.

– Передам. – Гуров положил трубку. – Станислав велел передать, что если требуется, он тебя подбросит.

– Странные вы, менты, люди. – Татьяна взяла свой плащ, сумочку. – До двери проводишь?

– Обязательно. Даже до лифта. – Гуров поднялся, отомкнул стальные двери, вышел первым, вызвал лифт. – Я не хам, Танюша, но я не хочу выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Если будет настроение, к вечеру позвони сюда.

– Обязательно. – Татьяна состроила гримасу, чмокнула Гурова в щеку и вошла в подъехавшую кабину.

* * *

Полковник Ильин вышел из генеральского кабинета, еле сдерживая переполнявшую его радость и, казалось бы, уже потерянное ощущение свободы. Ильин уже давно не мучился угрызениями совести, многолетняя служба отучила. Он был до крайности циничен, при необходимости жесток и, будучи человеком умным, считал, что на нем уже давно клейма негде ставить. Неожиданно все оказалось значительно сложнее.

До визита Галея полковник был убежден, что давно работает исключительно за деньги, никаких идейных убеждений у него нет, как нет их давным-давно ни у кого из окружающих. Существует лишь один интерес – личное благополучие, все остальное – от лукавого. Так было, когда полковник платил членские взносы, так осталось, когда он вместе со всеми на партию наплевал. Причем наплевал совершенно искренне, так как в данной организации, как бы она ни называлась, лучше, чем где-либо еще, знали, что самыми бездарными сотрудниками, самыми старательными подхалимами и мздоимцами всегда были именно партийные выдвиженцы.

О собственной морали Ильин был невысокого мнения, убежденный, что надо быть как все; можно работать чуть лучше, но знать грань, иначе – вышвырнут. Прослыть чистюлей и умником значительно опаснее, чем быть заподозренным в мелком взяточничестве. О какой морали тут говорить?

Когда Галей ушел, Ильин понял, что схвачен. Либо стать информатором киллера и получать за это валюту, либо увольняться и, вполне возможно, пойти под суд. С помощью Галея на бывшего полковника можно при желании, а умельцы такие всегда найдутся, навешать – лет на несколько хватит. Ради спасения чести мундира, который заплевали как могли, бывшего коллегу никто спасать не станет. Поначалу, лишь прикинув возможное служебное расследование, примерно зная, кто его будет вести, Ильин понял, что станет высокооплачиваемым информатором, получит солидные деньги, а дальше – жизнь подскажет. Можно укатить за рубеж, там тоже обласкают и деньжат подкинут...

Прошли сутки. Ильин с удивлением отметил, что стал хуже спать. Еще через несколько дней он перестал спать совсем, ударился в воспоминания, но вспоминал в основном почему-то о провалах и совершенных им подлостях. Утром он попросил жену вызвать врача, позвонил секретарю, сказал, что заболел.

– Аннушка, сколько лет мы женаты? – спросил он у жены.

– Действительно, заболел. – Жена приложила к его лбу сухую ладонь. Аннушкой ты меня не называл лет сто, наверное.

– А где альбом с нашими первыми фотографиями?

Жена взглянула еще внимательнее, вскоре принесла пакет с карточками.

– В те годы у нас не было альбома, Игорь, – сказала она, присела на диван, на котором прилег Ильин. – Ты скрываешь от меня что-то? Ты серьезно болен?

– Я всю жизнь свою скрываю от тебя. – Ильин хотел пошутить, понял, что сказал правду, и нахмурился.

Потом он долго рассматривал фотографии, вспоминал высшую школу, присвоение первого офицерского звания, дурные мечты о работе за рубежом. Вспомнил, что по молодости мечтал работать нелегалом. Это с его-то способностями к языкам! Вспомнил первый орден, который он получил не к юбилею, а за настоящее дело. Он собственноручно задержал шпиона. Не «липу», не оступившегося человека, которого долго водили, кормили дезами и провоцировали, а настоящего, активного шпиона. С группой прикрытия что-то случилось, произошла какая-то накладка, и он брал опытного агента один на один. Потом было много орденов, о которых лучше не вспоминать...

А когда он скурвился, стал подначиваться к любому начальнику? Они приходили из парторганов и комсомола, уходили, отбывая в богатые страны, а он, тогда еще порядочный парень, капитан Ильин, работал и работал.

Его начали обходить в званиях и по должности. Вспомнил: он сломался на диссидентах. Его вызвал начальник отдела, сунул тоненькую папочку, сказал: мол, и твой час пришел, разберись с этими жидами – пойдешь наверх. Он честно изучил материал, понял, что имеет дело с сопливыми мальчишками, которые организовали в институте литкружок, читают запрещенных тогда Ахматову, Цветаеву, Мандельштама, в общем, занимаются ерундой. И он, мудак, даже не выписал повестки, не доложил руководству, а пригласил «любителей русской словесности» по телефону и сказал им: «Кончайте, ребята, ерундой заниматься. Сказано – нельзя, значит – нельзя!» Что тогда началось! Папочку с доносами у него забрали, собрались уволить. Тут ему повезло, он взял группу валютчиков. И не просто людей, торгующих долларами, а фальшивомонетчиков. Ильина оставили в покое, а над литкружковцами устроили показательный процесс. После этого случая он и «поплыл». Значит, честная, принципиальная служба не нужна? Будем служить, как вам угодно!

Потом Горбачев... демократы... Службу трясли и перетряхивали. Памятник «железному Феликсу» сломали и уволокли, но контрразведку закрыть невозможно, не форточка. И тут вспомнили, что когда-то Ильин был в оппозиции репрессиям, защищал каких-то поэтов. Он никогда в оппозиции не был, голову бы оторвали, никого защищать не смел. Но служба защищалась, нужны были и положительные примеры, и тут выяснилось, что один из мальчишек-рифмоплетов, которых Ильин отказался разрабатывать, фактически предупредил об опасности, сегодня известный поэт, живет в Америке. Ильину дали полковника и отдел. Но уже было поздно, он уже ссучился, давно шел по тропе «Чего прикажете?».

И в прошлом году Ильину поручили найти киллера, который многократно использовал «вальтер» калибра девять миллиметров. И тут кто-то стукнул, подсунули Галея. Ильин понял: его начальника, молодого выдвиженца, используют втемную, плетут интригу, им нужен не столько киллер, сколько «горячий» «вальтер». Ильин добыл «вальтер», а ликвидацию Галея поручил мудакам. А куда денешься, если оперативников стоящих поразгоняли. В результате Галей остался жив и держит за горло.

Недавно сломавшийся, готовый служить информатором у ловкого уголовника и убийцы, Ильин неожиданно, в первую очередь для себя самого, выпрямился, налился упрямством и силой.

Он вышел на работу, сдал бюллетень раньше срока, надел лучший костюм и белоснежную рубашку, стал выглядеть моложе, увереннее. Он позвонил секретарю генерала, хотя в большинстве случаев соединялся с ним напрямую, и записался на прием, оговорив тридцать минут, предупредив, что просит принять по личному вопросу.

Генерал принял в тот же день. Увидев вошедшего Ильина, поднялся, развел руками, улыбнулся: