«Он прав, – думала Юлия. – Я бы на его месте тоже мне не доверяла. Учитывая, как я с ним раньше обращалась. И после всего, что я рассказала ему о Валери».

Она подумала, не спуститься ли к нему? Как было бы замечательно сейчас обнять его, приласкаться! Наверняка он только и ждет, чтобы она спустилась.

Но до квартиры Кристиана еще нужно дойти. Может быть, злоумышленник уже поджидает ее на темной лестнице. Юлию бросило в дрожь.

А потом ее смартфон, лежавший на прикроватном столике, издал тихий писк. И Юлия улыбнулась.

Сообщение. От Кристиана. Он не мог без нее, как она не могла без него.

– Ну наконец-то, – пробормотала Юлия, потянувшись за телефоном.

Но оказалось, что сообщение не от Кристиана. Номер был скрыт.

«Бог бережет для детей его несчастье его. Пусть воздаст Он ему самому, чтобы он это знал». И подпись. Один-единственный символ: V.

Я выхожу из дома. Папа уже ждет меня.

«Может, по мороженому? – спрашивает он. – Шоколадному? Или какой теперь твой любимый сорт?»

Я так рад, что папа наконец-то пришел, что съел бы и фисташковое мороженое, хотя от него меня тошнит.

Мы едим мороженое.

«Как ты?» – спрашивает он.

«Хорошо», – говорю я.

Да, теперь у меня все хорошо.

«А мама? Ты ее иногда навещаешь?»

Но в дурдом не пускают посетителей. Да папа и не хочет, чтобы я о ней говорил.

«А можно мне теперь вернуться домой?» – спрашиваю я папу.

«Сначала мама должна выздороветь, – говорит он. – До тех пор ты должен жить со своим отцом».

«А мне нельзя к тебе?»

«Не получится, – говорит папа. – Мне часто приходится уезжать. К сожалению, я не могу взять тебя с собой».

«Не страшно, я и один могу дома посидеть».

Папа ест мороженое. Он меня не слушает.

«Посмотрим», – говорит он.

«Посмотрим» – значит «нет».

«Я отведу тебя домой».

На самом деле он имеет в виду – к отцу.

Перед домом, в котором я теперь живу, папа останавливается и целует меня в щеку.

«Зайди ко мне, я тебе свою комнату покажу, – говорю я. – У меня новый конструктор. Можем поиграть».

«Не получится, – говорит папа. – У меня с твоим отцом плохие отношения. Ему лучше не знать, что я заходил».

А еще он говорит: «Я тебе напишу. Мы скоро увидимся. Обещаю».

«Честное слово?» – спрашиваю я.

«Ты можешь на меня положиться», – отвечает он.

Филипп весь взмок, когда они вышли из автомобиля на Гермерсгеймштрассе. А ведь в «рено» был кондиционер. Филипп так потел не от жары. А от страха. Паники.

– Успокойся.

Марселю легко говорить. Не его будущее стоит на кону. Не его голова.

– Может, вначале нужно было позвонить, – пробормотал Филипп.

– Чепуха. Ты же хочешь, чтобы сработал эффект неожиданности, верно?

– А если ее нет дома?

– Зайдем позже. Филипп, дружище, возьми себя в руки! Мы уже обсудили план действий. Ты требуешь у нее ответа и прижимаешь ее. Не даешь ей возможности оправдаться или отвертеться. Если будешь вести себя достаточно жестко, она во всем сознается уже через пару минут.

– Я не стану писать на нее заявление в полицию, – сказал Филипп. – Так, чтобы ты знал.

– Как скажешь. Дело твое. Если хочешь ее пожалеть – милости просим. Страховка покроет расходы на ремонт, так что какая разница? – Марсель надел темные очки. – Но она должна понять, что еще одна такая выходка ей с рук не сойдет.

– Ну конечно, – промямлил Филипп.

– Значит, пошли.

По дороге к ее дому Филиппу впервые пришла в голову мысль о том, что Жасмин могла куда-то переехать. А ее нового адреса не будет в телефонном справочнике. Эта мысль ему понравилась. Хотя от этого легче не станет. Только тяжелее.

Но Жасмин не переехала.

Табличка с надписью «Ж. Фербер» красовалась напротив седьмого звонка сверху.

У Филиппа дрожали руки.

– Успокойся, – повторил Марсель.

– Кто там? – раздался в домофоне голос Жасмин.

– Это я. – Филипп кашлянул. – Филипп Пройсс.

– Что?

Но, прежде чем он успел повторить свои слова, дверь открылась.

В подъезде на окнах стояли искусственные цветы. Пахло моющим средством с лимонной отдушкой.

Жасмин ждала их у двери квартиры.

– Филипп? Что тебе тут нужно?

– Сама знаешь! – выпалил он.

Жасмин похудела, теперь ее ноги казались еще длиннее, талия – у´же, а грудь – пышнее. От этого Филипп занервничал еще сильнее.

– Ничего не понимаю. – Она перевела взгляд на Марселя. – А это еще кто?

– Меня зовут Марсель Дислер. Вы действительно не понимаете, почему мы пришли?

Жасмин удивленно приподняла брови:

– Понятия не имею. Хочешь, чтобы я вернулась к тебе работать, Филипп? Забудь об этом.

– Потоп в квартире, – сказал Филипп. – Это же ты устроила, верно?

«Не так, все не так», – подумал Филипп. Он все испортил. «Ты требуешь у нее ответа и прижимаешь ее. Не даешь ей возможности оправдаться или отвертеться. Если будешь вести себя достаточно жестко, она во всем сознается уже через пару минут», – говорил ему Марсель. А он все испортил с первой же фразы. Слишком мягко он это произнес, слишком вежливо.

– Какой еще потоп? – осведомилась Жасмин. – Слушай, Филипп, ты что, спятил?

– Хватит притворяться! – разозлился Филипп. – Радуйся еще, что я сюда полицию не привел.

– Полицию? Ничего не понимаю.

– Мы можем зайти? – спросил Марсель.

– Ни в коем случае. И если вы немедленно не оставите меня в покое, я сама копов вызову. – Жасмин говорила так громко, что ее слова эхом разносились по подъезду.

– Жасмин, все в порядке? – Но голос доносился не из подъезда. А из ее квартиры.

– Нет, не в порядке, – ответила она через плечо. – Можешь выйти на секундочку? Тут два каких-то странных типа приперлись.

Филипп и Марсель беспомощно переглянулись.

В дверном проеме появился высокий худощавый мужчина.

– Что такое? – прорычал он.