– Наверно, вы правы, – промолвил король. – В таких мерах есть смысл… То есть я хочу сказать, что, если Икабог смог прорвать оцепление и за одну ночь убить четырёх человек, сожрать кур, то где гарантия, что он…

В эту минуту в столовую вошёл слуга Канкерби и с поклоном прошептал Слюньмору на ухо, что у шпиона из Бифтауна срочные новости.

– Ваше величество, мне нужно ненадолго отлучиться, – с обаятельной улыбкой сказал Слюньмор. – Ничего серьёзного. Просто моя лошадь повредила ногу…

– Что там ещё? – проворчал Слюньмор, входя в Голубой зал, где его дожидался шпион.

– Ваша светлость, – торопливо доложил шпион, – они говорят, что монстр скачет!

– Что значит скачет?

– Ну, скачет… всё время передвигается на одной лапе. Они заметили, что все следы совершенно одинаковые.

Слюньмор потерял дар речи. Ему и в голову не приходило, что какие-то простолюдины могут оказаться умнее, чем он, и заметят такие мелочи. Впрочем, ничего удивительного. Слюньмор ни разу в жизни не видел вблизи ни одного животного или зверя. Даже свою собственную лошадь не имел желания разглядывать. Откуда ему было знать, что следы должны быть разными?!

– Опять я должен за всех работать?! – в бешенстве заорал он, вбегая в караульное помещение, где майор Рош с приятелями попивали вино.

Увидев Слюньмора, майор вскочил. Слюньмор дёрнул подбородком, показывая на дверь, и они вышли в коридор.

– Немедленно собирайте Бригаду Защиты от Икабога, Рош! – приказал он шёпотом. – Отправляйтесь со своими «сизыми» на север да поднимите по пути побольше шума! Нужно, чтобы от Тортвилля до Вин-о-Града все заговорили о переброске воинских частей. А когда прибудете на место, рассредоточьтесь и поставьте патрули по всему периметру болот!

– Но, ваша светлость… – начал было майор. Он привык к спокойной жизни во дворце. Если он выезжал, то только на парады в Тортвилль.

– Никаких «но»! Мне нужен результат! – снова заорал Слюньмор. – До короля дошли слухи, что в Смурланде нет никаких патрулей! Берите всех гвардейцев и живо отправляйтесь, – повторил он, – и постарайтесь, чтобы вас все заметили. А мне оставьте только двух человек. У меня есть для них одно дельце…

Майор поспешил поднимать «сизых», а Слюньмор спустился в каземат.

Едва он вошёл под низкие своды подземелья, до него снова донеслось пение. Это Давтейл старательно выкрикивал слова гимна. Слюньмор вытащил саблю и приказал стражнику открыть камеру.

– Заткнитесь! – приказал он пленнику, взгляд которого дико блуждал по сторонам.

С последнего раза, как они виделись, столяр сильно изменился и, видимо, когда ему не позволили вернуться к дочери, окончательно тронулся умом. Несколько недель он не брился и не стригся.

– Я сказал – заткнитесь! – грозно повторил Слюньмор, но столяр продолжал мычать себе под нос государственный гимн. – Мне нужно ещё три деревянные лапы. Слышите? Одна левая и две правые. Вы меня поняли?

Давтейл перестал мычать, и его взгляд стал более осмысленным.

– Если я их сделаю, милорд, вы позволите мне увидеться с дочерью? – хрипло спросил он.

Слюньмор широко улыбнулся. Теперь он не сомневался, что перед ним сумасшедший. Ведь только сумасшедший мог надеяться, что его отпустят, если он сделает ещё три деревянные лапы.

– Само собой, уважаемый, – кинул Слюньмор. – Завтра утром я пришлю вам древесины, а также необходимые инструменты. Работайте на совесть, мастер! Когда заказ будет готов, я вас отпущу, и вы увидите дочь.

Когда Слюньмор вернулся во дворец, его уже дожидались два гвардейца. Лорд пригласил их в свои апартаменты и, убедившись, что поблизости нет пронырливого Канкерби, запер дверь и обратился к гвардейцам:

– Есть дело. Каждый получит по пятьдесят дукатов.

Гвардейцы вытянулись по стойке смирно.

– Круглые сутки вы будет следить за леди Эсландой, не спускать с неё глаз, ясно? Но так, чтобы она не заметила. Нужно выждать момент, когда леди будет совсем одна. Тогда вы её похитите. Если ей удастся сбежать или если вас кто-нибудь увидит, я откажусь и заявлю, что не давал вам никаких поручений, а потом прикажу немедленно расстрелять.

– А что нам с ней делать, милорд? – хмуро спросил один из солдат.

Было видно, что оба гвардейца сильно напуганы.

– Что с ней делать, что с ней делать?.. – задумчиво проговорил Слюньмор, отходя к окну. Потом повернулся и сказал: – Что ж, леди из высшего королевского общества это вам не какой-нибудь мясник-колбасник! Не может же в самом деле Икабог забраться во дворец и сожрать бедняжку!.. Нет, мы поступим иначе… – И снова на губах Слюньмора заиграла коварная улыбка. – Отвезите её в мою загородную усадьбу. Когда будете на месте, сразу сообщите мне. Я немедленно приеду!

Несколько дней спустя леди Эсланда гуляла совершенно одна в королевском розарии. Солдаты, спрятавшись за кустом, улучили подходящий момент, набросились на девушку, скрутили руки, заткнули рот кляпом и доставили в загородное имение лорда Слюньмора, который тут же начал собираться в дорогу.

Но сначала Слюньмор вызвал Милисенту, камеристку леди Эсланды. Угрожая, что убьёт её младшую сестру, Слюньмор заставил девушку написать всем знакомым леди Эсланды записки, что её хозяйка решила постричься в монахини и уйти в монастырь.

Эта новость изумила знакомых Эсланды. Никогда девушка не говорила ни о чём подобном. Некоторые сразу заподозрили, что за её внезапным исчезновением стоит лорд Слюньмор. Нужно сказать, что страх уже успел пропитать всё королевское окружение, и, к сожалению, никто даже не попытался разыскать пропавшую девушку, не говоря уж о том, чтобы напрямик потребовать объяснений у самого лорда Слюньмора. Но что ещё прискорбнее – никто из друзей девушки и пальцем не пошевелил, чтоб помочь камеристке леди Эсланды Милисенте. Когда ночью девушка пыталась бежать из Внутреннего Города, люди Слюньмора схватили её и тоже бросили в каземат в подвалах дворца.

И вот в конце следующего дня лорд Слюньмор прибыл в своё загородное поместье. Первым делом он наградил похитителей леди Эсланды, вручив каждому обещанные пятьдесят дукатов, и напомнил, что если проболтаются, то подпишут себе смертный приговор. Потом лорд причесался, пригладил перед зеркалом крысиные усы и отправился к леди Эсланде. Девушка сидела в пыльной библиотеке и при свете канделябра читала какую-то книгу.