– Где сейчас эта тетя?

– В Мичигане со своим отвратным мужем, который пытался приставать к Ливи, – молчание. – Ты это хотела услышать, Шторм? Что рядом с тобой живет больная на голову?

Она повернулась, чтобы посмотреть на меня, вытирая ладонями слезы со щек.

– Ты – не больная на голову, Кейси. Но тебе нужна помощь. Спасибо, что рассказала мне, это много значит. Однажды станет легче. Однажды эта ненависть больше не будет тебя ограничивать. Ты освободишься. Ты сможешь простить.

Я рассеянно заметила, что киваю. Я не поверила ей. Ни единому ее слову.

Атмосфера в джипе упала на семь уровней ниже неприятного. Я обнажила перед ней больше, чем перед кем-либо, и это опустошило меня.

– Посмотри на себя: Стрип-акробатка по ночам, Глубокомысленная Провокаторша по… поздним ночам.

Шторм фыркнула.

– Я предпочитаю просто «акробатка». Иногда моя одежда неожиданно слетает. – Она слегка подтолкнула мою руку локтем. – Пошли. Для одной ночи достаточно разоблачений. Для нас обеих.

Теперь, когда я пережила разговор со Шторм, мои мысли вернулись к Тренту. Необходимость снова почувствовать ту опьяняющую жизненную энергию превосходила все другие желания. Я не ответила ему, а должна была. Мне надо сказать Тренту, что все лучше, чем просто нормально. Что я думаю, что, возможно, нуждаюсь в нем.

Мы шли сквозь тени, когда услышали негромкий смех, доносящийся с общего дворика. Несколько жильцов-студентов все еще были на ногах и веселились. Когда мы обогнули угол, мне стало интересно, каково это – тусоваться с друзьями, выпивать, жить нормальной жизнью.

За занавеской в квартире 1D мелькнул силуэт.

Я споткнулась, а пульс ускорился. А затем я, не задумываясь, подошла к его двери и встала перед ней.

– Увидимся завтра, – услышала я слова Шторм, когда она пошла дальше, и я была уверена, что она улыбается.

Глубоко вздохнув и собрав всю смелость, которую смогла найти, я подняла руку, чтобы постучать, но дверь распахнулась раньше, чем костяшки пальцев дотронулись до нее. Трент шагнул в дверной проем, без рубашки, с лишенным эмоций лицом, и во рту у меня мгновенно пересохло. Я была уверена, что он пошлет меня к черту. Я ждала этого. Я была в ужасе, что услышу эти слова.

Но он не сказал этого. Он ничего не сказал, и я поняла, что он ожидает моих слов, и было только одно слово, которое мне нужно было сказать. «Да». Возможно, это все исправит. «Да, Трент. Да, все в порядке». Я открыла рот и поняла, что не могу. Я не могла найти ни единого слова, которое бы поразило его всей серьезностью ситуации.

На одеревенелых ногах я шагнула вперед. Он не отступил. Он просто смотрел на меня, а его обнаженная рельефная грудь и сидящие низко на бедрах штаны дразнили меня.

Сейчас он выглядел сексуальнее, чем когда-либо. Я могла провести дни в компании с этим телом. На мгновение у меня появилась надежда, что так и будет.

Но это не то, что мне сейчас нужно.

Я осторожно протянула руку, мышцы живота свернулись в тугой комок, и внезапно я запаниковала, что то, что я почувствовала раньше, могло быть временным, что я снова потеряю это ощущение.

Но когда кончики моих пальцев коснулись его руки, во мне распространилось тепло, и этот страх испарился.

Его теплота. Его жизненная энергия.

Закрыв глаза, я скользнула пальцами между его пальцев, переплетая их. Я тяжело вздохнула, мои губы приоткрылись, когда он теснее сжал мою руку. Хотя и не придвинулся ближе. Он не пытался что-либо сделать или сказать. Мы стояли со сплетенными руками в дверях так долго, что казалось, будто прошла вечность.

– Да, – наконец, прошептала я, затаив дыхание.

– Да?

Как в тумане, я поняла, что киваю головой. Так искренне, что слова уже не имели никакого значения. Я позволила ему нежно втолкнуть меня внутрь. Позади, щелкнув, закрылась дверь, и он потянул меня в свою темную квартиру, обняв за поясницу. По коридору, в его постель, его простыни были прохладными и свежими и пахли кондиционером для белья. Я скорее почувствовала, чем увидела, как Трент лег сзади, прижимаясь ко мне всем телом от пальцев ног до плеч, ни на мгновение не отпуская мою руку. Ни на мгновение. Я прижалась к нему, наслаждаясь его теплом.

И в этом блаженном спокойствии я уснула.

* * *

Шипящий звук…

Яркий свет…

Кровь…

Я задыхалась.

Медленное и ритмичное дыхание рядом со мной помогло мне привести в порядок биение сердца, когда я пробудилась от своего кошмара. Сначала я подумала, что это Ливи, но затем почувствовала, что мою руку обвивает чья-то большая и горячая ладонь. И это не была ладонь моей сестры.

Я повернула голову и увидела идеальное тело Трента, мышцы его груди, его расслабленное и мальчишеское лицо. Я могла бы вечно лежать здесь и смотреть на него. Я не хотела отпускать его. Никогда.

Поэтому и должна была.

Я осторожно вытащила свою руку, выскользнула из удобной постели Трента, и, тихо закрыв за собой дверь, вышла из квартиры.

* * *

Ливи ждала меня на кухне, готовила завтрак перед тем, как отправиться в школу, ее глаза расширились от волнения.

– Ты осталась у Трента? – Ее тон был наполовину обвиняющим, наполовину пораженным.

– Ничего не было, Ливи.

– Ничего? – Она одарила меня взглядом. Вот что Ливи умеет делать, так это смотреть, пока ты не начнешь ерзать, если солгал.

– Я держала его за руку, – наконец прошептала я.

Для кого-нибудь, услышавшего это со стороны, мы показались бы компанией девятилетних детишек. Но для Ливи, которая понимала значение этой ситуации для меня, это было огромным шагом.

На мгновение она потеряла дар речи, бормоча обрывки слов и издавая непонятные звуки.

– Это… думаешь, это могло бы стать чем-то большим? – наконец спросила она.

Я безразлично пожала плечами, но жар подкрался к моим щекам, выдавая мое радостное волнение.

– Ты покраснела!

Я подобрала воздушное кукурузное колечко и бросила ей в голову.

Она ловко увернулась, улыбаясь.

– Думаю, может быть. Думаю, Трент наконец-то может вернуть мою Кейси.

Мне стало интересно, а вдруг она права? Но я просто прокралась прочь из его квартиры, не оставив ни записки, ничего. Возможно, он не поймет такой жест. Волнение пронзило меня, но я подавила приступ.

Но у меня не было выбора. Если бы я осталась, я точно знала, чем бы мы сейчас занимались, и уж точно не размышляли бы. Мне нужно было время, чтобы подумать и привыкнуть к этой новой реальности.

Я нутром чувствовала радость Ливи. Три года моя младшая сестренка умоляла меня отпустить Билли и идти дальше. Но дело в том, что моя проблема была не в том, чтобы расстаться со своими чувствами к Билли. Конечно, он мне нравился. Думала ли я, что он был «единственным»? Теперь я никогда этого не узнаю. В шестнадцать лет все парни – «единственные».