- Это как-то связано с теми звонками из больницы?

- А ты откуда… А! Сонька сказала? Дурдом!

- Мы просто волнуемся.

Кажется, мои слова немного его смягчили. По крайней мере, голос Геймана, когда он ответил, звучал не так резко:

- Я просто не хочу есть, Лиля. И вообще мне уже ехать надо, – покосился на часы. - Твой телефон с тобой?

От такой резкой смены темы разговора я немного опешила, но все же, помедлив, кивнула.

- Дай!

- Телефон? – еще больше изумилась я.

- Телефон-телефон. Ну же… - он пошевелил пальцами.

Я послушно достала трубку из кармана, разблокировала и протянула ему.

- А что ты делаешь?

- Вбиваю свой личный номер. Кстати, как регулярно ты проверяешь почту?

- Достаточно регулярно в течение дня.

- Отлично. Я тебе пришлю список – в дорогу возьмешь все строго в соответствии с ним. Это север. Там многое нужно учитывать.

- Спасибо, - немного теряясь от такой заботы и стремительности развивающихся событий, промямлила я. Север-то, конечно, севером, но я чувствовала себя так, будто опять в самый ответственный момент уезжаю. Это мне не нравилось. Слишком тоненькой была ниточка, протянувшаяся между нами. А времени на то, чтобы ее укрепить, у нас почти не осталось. Да и как это сделать, если он даже не поцеловал меня, когда уходил?

Письмо от Геймана пришло ближе к обеду. Впрочем, все это время мне некогда было скучать. Из-за отъезда у меня и впрямь появился миллион дел. Я беспрерывно тестила свою модель, в попытке довести ее до совершенства, обдумывала возможность внедрения новых алгоритмов… Словом, прав был Ян, когда сказал, что этим можно было заниматься бесконечно. Но я все же не хотела задерживаться вдали от него, какой бы интересной ни была моя работа. На севере я планировала пробыть недели две-три. А после оставить на месте своих помощников и самой наезжать туда исключительно по мере необходимости.

Так странно. От презентации прошли всего сутки. Сутки, за которые в моей жизни изменилось практически все.

Я открыла его письмо. Несколько раз пробежалась по тексту глазами. Улыбнулась. Потому что писал действительно он, а не помощник. Это сразу бросалось в глаза. Безапелляционный тон вожака, привыкшего все и вся держать на контроле. А потом, поскольку я не ответила, залипнув, как дура, на написанных им самим строчках, он еще ко всему мне и позвонил…

- Ты получила мое письмо?

- Да, - улыбнулась я.

- А почему не отвечаешь?

В этом был весь Ян. Нетерпеливый, требовательный и ужасно властный. Начальник до мозга костей.

- Не успела.

- Все внимательно изучи и не забудь купить…

- Да, папочка, - уже в открытую смеялась я, хмелея от какого-то дикого… совершенно ненормального восторга. А он не смеялся. Он молчал. На том конце связи. И это длилось так долго, что и мой смех стих.

- Мои чувства в отношении тебя совсем не отеческие, Лиля, – наконец тихо заметил он. – Ты бы наверняка испугалась, если бы узнала, о чем я думаю…

- Это вряд ли, – прохрипела я. - Но я оценила твою попытку нагнать на меня жути…

- Ты играешь с огнем.

Угу. Я это чувствовала… Проблема в том, что я его не боялась. Я хотела сгореть. Вместе с ним. Я была готова.

- Жду не дождусь, когда он полыхнет, – выпалила я и, сбросив вызов, опустила трубку на стол. Накрыла двумя руками. Не знаю, что там у него на уме… и почему он решил, что нам не стоит торопиться. Я так не считала. И не собиралась облегчать ему жизнь своей покладистостью, даже если от страха и собственной решимости у меня кружилась голова и подкашивались колени. Не знаю, откуда бралась эта смелость. Может быть, от понимания того, что… ну, все. Мой он… Теперь уже точно мой. И мне до жути хотелось испытать, а как это? Быть его… Как далеко сместились границы, и что мне теперь позволено? Трогать его, целовать... Дразнить и подкалывать, в открытую дергая тигра за усы. Провоцируя и… подталкивая к чему-то большему. Тому, что подтвердит то, о чем пока я только могла догадываться… Ведь если бы я не ляпнула это «да, папочка», то до сих пор бы не знала, что его чувства ко мне совсем не отеческие. А теперь – знаю!

Телефон зазвонил – а я не ответила. Хулиганить – так хулиганить. Я и так слишком долго вокруг него на цыпочках ходила. А теперь как-то… не знаю, почувствовала, что можно уже не ходить. Что можно… и даже нужно показать ему меня… другую.

И почему-то мысли об этом так сильно меня взволновали, что я решила пойти остыть… Захлопнула крышку ноутбука. Поплелась в ванную. Включила музыку и, напевая себе под нос, встала под упругие струи. Стояла так долго, прежде чем выбраться. Обмотавшись полотенцем, толкнула дверь в коридор и едва не заорала, врезавшись в…

- Я звонил. Но ты не услышала.

- Ян…

- Угу, – его взгляд замер, будто загипнотизированный переливающимися на моей коже капельками. – Ждешь, не дождешься, когда полыхнет, говоришь?

Ян

Знаю-знаю… Я не так это все планировал. И от того было еще удивительнее, что я… не могу… да-да, не могу на каком-то глубинном, физическом уровне подчинить воле свои порывы и загнать вырвавшиеся на свободу желания под контроль. От моей хваленой выдержки ничего не осталось. Ни-че-го. Я как мальчишка в два счета свернул довольно важное совещание, бросил полтора десятка ожидающих моего решения людей, далеко не самых последних людей, надо заметить, и… уехал. Удивляясь сам себе, набрал ее еще раз. Она не ответила. Я нырнул в машину, бросив на ходу охране адрес, и нетерпеливо постучал пальцами по сиденью. Поймал себя на этом… Сжал руку в кулак, не то ведь вообще… пиздец какой-то!

Я опять задыхался, несмотря на царящую в салоне прохладу. Зачем-то открыл окно… И высунул голову в образовавшуюся щель, как какой-нибудь долбаный лабрадор.

- Ян Львович, ну, вы что творите?! – глядя на меня в зеркало дальнего вида, возмутился охранник.

Хороший вопрос. Что я творю? Ключевой даже…

Я заставил себя сесть, как подобает человеку моего возраста и положения. Откинул голову на подголовник, а чтобы никто на меня больше не пялился, поднял отделяющую меня от водителя перегородку.

Что я творю?

В открытое окно ворвался непередаваемый аромат надвигающейся на город грозы. Люди любят этот запах, он приносит им радость… И я ведь тоже наверняка любил. Когда еще помнил, как это - чувствовать хоть что-то. А потом забыл. Радости просто не стало.

Так, может, это и правильно? Чего тянуть? Время мчится вперед, как сумасшедшее, а мы и так с Лилькой столько его упустили…

По ступенькам поднимался в каком-то полубреду. Сердце громыхало в ушах. Или это раскаты грома?