Вот это сенсация!

Три часа дня, страшная жара, но с моря веет легкий ветерок, и дышать становится легче. Бьянка отправилась пешком в «Каса де л’алма», шла почти час – ей нужно было подышать. В это утро она, в самом деле, проснулась позже обычного – в полдень. Ей приснилось, что она летит над бескрайними плантациями кофе, бесконечными полями, лесами, океанами, небесами. Она летела так естественно, вбирая в себя всю силу природных цветов, переливающихся на солнце. Когда же она открыла глаза, ее охватила растерянность, которую Бьянка долго не могла отогнать и след которой ощущает и сейчас.

Голова побаливает, кровь пульсирует меж бровей, в ушах звенит, ноги болят. Она совершенно без сил, но до сих пор пронизана электричеством. Мысленно она все возвращается к тому, что произошло на дискотеке. Ее измотало не столько выступление, сколько сама обстановка. Слишком много эмоций в ней накопилось, слишком велико было напряжение, и от прилива адреналина у нее сводит живот. Все эти лица, что она видела прошлым вечером, до сих пор мелькают перед глазами, музыка ритмично пульсирует внутри. Она совершенно выжата, но на губах застыла непроизвольная улыбка. Неужели это и вправду она, Бьянка Колли, танцевала рядом с Бобом Синклером перед трехтысячной обезумевшей аудиторией? Она растеряна и с трудом узнает себя в этой кубической фигуре на ходулях. И в то же время знает, что внутри ее что-то сдвинулось – сегодня она чувствует себя совершенно другой. Ее слегка шатает, на глазах солнцезащитные очки. Она входит в центр – в этот час там никого нет, вся работа начинается в половине пятого. Разумеется, Амалия уже там, вовсю работает над своей коллекцией одежды из натуральных волокон. До модного показа осталось совсем чуть-чуть, и Бьянка думает, что было бы неплохо представить хотя бы одну модель купальника; у нее есть мысли по этому поводу, и ей не терпится ими поделиться.

Но ее встречает Хави, с лучезарной улыбкой.

– О-о-о, наша королева ночи!

– Остряк… – Бьянка снимает очки, демонстрируя ему изможденное лицо, и тут же надевает их обратно.

– Милая, ты теперь звезда! Это нормально, что после grande soirée[67] ты чувствуешь себя разбитой и прячешь темные круги за очками! – подтрунивает над ней Хавьер.

– Ну да, конечно… – Она облокачивается на стойку, испытывая внезапный прилив усталости и голода. – Забей, мне просто нужно прийти в себя… предложение насчет массажа еще в силе? – Она дружески легонько толкает его локтем.

– Разве я могу отказать звезде? – Хавьер щиплет ее за плечо. – Какой ты хочешь? Черепно-крестцовый? Психоэмоциональный? Энергетический вибрационный?

– Да любой, Хави, и прекрати надо мной издеваться! – Бьянка вращает шеей, чувствуя, как хрустят кости и по всему телу, от макушки до пят, прокатывается волна. – Главное, чтобы после него я вернулась на землю, потому что мое тело все еще там.

– Предоставь это мне! – Хавьер берет ключи от массажного кабинета. – Но вообще, детка, я должен тебе признаться.

– В чем? – оборачивается она к нему.

– На сцене ты была великолепна! Настоящая королева! Да и финал был потрясающий… – Хавьер делает вид, что у него подкашиваются ноги, и она смеется вместе с ним.

В этот момент в дверях возникает Амалия, в своем всегдашнем пестром балахоне.

– Что тут у вас стряслось? Расскажите, я тоже хочу посмеяться! – Она приветствует Бьянку, целуя ее в обе щеки. – Танцевали допоздна, а?

– Это да… – краснеет Бьянка. – Надеюсь, не разбудила тебя, когда вернулась.

– Не волнуйся, я и так не спала, приветствовала рассвет.

– Ты еще не знаешь, что вытворяла твоя подруга! – восторженно вставляет Хавьер. – Она была просто великолепна!

– Да уж, так великолепна, что не выдержала семиминутного выступления.

– Да о чем вы? – Амалия вопросительно смотрит на них, ища объяснений. Бьянка вкратце пересказывает ей события минувшей ночи.

– А потом мое тело не выдержало, понимаешь? И я потеряла сознание и, как дура, рухнула в объятия моего партнера, – заканчивает она, говоря с присмесью веселья и отчаяния.

– Это потому что ты раскрылась, – ободряюще улыбается ей Амалия. – Ты дала голос своему телу.

– И еще как! – воодушевленно подхватывает Хавьер.

– Разум может солгать, но тело – никогда, – выносит свой вердикт Амалия. Ее мягкий голос ласкает душу. – Вернее ничего быть не может.

– По правде говоря, я и сама уже не знаю, о чем мне сейчас говорит мое тело.

В этот момент в сумочке у нее звонит телефон. Она вынимает его и читает имя на дисплее:

– Это Пабло! – Интересно, что ему нужно? Сказать, что ее выступление было полнейшей катастрофой?

– Ну же, ответь! – подбадриавет ее Хави, судорожно придумывая, как бы украсть у нее номер Пабло. Попытка не пытка…

Телефон тем временем все звонит, но она не отвечает.

– Не хочу я слушать его дежурные благодарности, когда так опозорилась!

– Ну же! Не то я сам отвечу! – Хавьер намеревается вырвать телефон у нее из рук, но Бьянка вовремя останавливает его.

– Hola[68], Пабло.

– Hola, guapa. ¿Qué tal?[69]

– Bien[70]… – бормочет она, хотя на самом деле ей вовсе не хорошо.

– Вчера вечером ты была просто супер! – Пабло просто взрывается от переполняющей энергии, как будто находится под кайфом. – Все только и делают, что спрашивают: что это за танцовщица, которая так правдоподобно изобразила смерть на сцене…

– Прошу прощения?! Что, правда? – неужели никто, кроме Диего, не понял, что она не притворялась?

– Да, детка, de verdad[71]! Номер был просто потрясный! Представь, даже Бобу понравилось!

– Да ладно, не верю… – Бьянка качает головой. Хавьер и Амалия смотрят на нее, пытаясь уловить нить разговора.

– А ты поверь! – настаивает Пабло. – Но это еще не все…

– Боже, я уже боюсь… – ее охватывает дрожь, она уже и сама не знает, чего ожидать.

– В этом сезоне каждую субботу Боб будет устраивать тематические вечеринки под общим названием «La Dolce Vita»[72], – в устах Пабло, с его испанским акцентом, это звучит еще слаще.