– В самом деле? Уже сейчас видите? – с горечью пробормотал Си.

– Ну да! В педиатрии, например. Младенец, который еще не умеет говорить, не может объяснить врачу, где у него болит или что он чувствует. Вы могли бы оказать неоценимую помощь в диагностике! Или несчастные жертвы аварий, парализованные, лишенные возможности общения… О Боже-Отче! Да вы могли бы стать для них настоящим спасителем.

Терренс Си тяжело опустился на стул. Зрачки его то удивленно расширялись, то подозрительно сужались.

– Обычно ко мне относятся как к воплощенному злу. Еще ни один человек, узнавший мою тайну, не предлагал мне ничего, кроме шпионажа.

– А… те, кто предлагал, тоже занимались шпионажем?

– Да, по большей части…

– Тогда ничего удивительного. Им просто самим хотелось вас заполучить.

Си как-то странно взглянул на него и неуверенно улыбнулся.

– Надеюсь, что вы правы, сэр.

Он расположился поудобнее, напряжение исчезло, но взгляд голубых глаз, устремленных на Этана, оставался по-прежнему настороженным.

– Вы отдаете себе отчет, что я не человек, доктор Эркхарт? Я искусственная генетическая конструкция, составленная из различных компонентов, снабженная особым сенсорным органом, которого не имеет ни один из ныне живущих людей. У меня нет ни отца, ни матери. Я был создан искусственно. Я сделан. Вас это не пугает?

– Ну, э-э-э… Откуда же те, кто сделал вас, брали все эти гены? От других людей, не так ли? – спросил Этан.

– О, разумеется! Тщательный селекционный отбор, расовая чистота до мозга костей. – Он сильно закусил губу, словно желая причинить себе боль.

– Хорошо, – сказал Этан. – Поверьте, я кое-что понимаю в генетике. Если не учитывать тот телепатический дар, о котором вы говорили, то вся ваша ненормальность сводится к редкостной взаимной гармонии ваших хромосом. Но из этого вовсе не следует, что вы не человек.

– А разве можно доказать, что я человек?

– Конечно. Вы обладаете свободой воли – это очевидно, иначе вы не смогли бы пойти против своих создателей. Следовательно, вы не автомат, но дитя Бога-Отца, отвечающее перед ним за собственные поступки, – как по катехизису отбарабанил Этан.

Если бы у него вдруг выросли крылья и он воспарил бы на них к потолку, Си, наверное, изумился бы значительно меньше. Похоже, никто никогда не излагал ему этих прописных истин.

– Так кто же я для вас, если не монстр? – Си рывком подался к нему.

Этан задумчиво потер подбородок:

– Все мы – дети одного Отца, даже если у нас и нет родителей. Ты мой брат, конечно.

– Конечно? – эхом повторил Си и вдруг согнулся, сжавшись в напряженный комок. Слезы просочились сквозь его плотно сомкнутые веки. Он потер лицо о колено, стирая блестящие дорожки с покрасневших щек. – Проклятие! – прошептал он. – Я уникальное создание, я суперагент. Как ты посмел заставить меня плакать? Если я узнаю, что ты солгал мне, я убью тебя! – внезапно ожесточившись, добавил он.

– Послушай, ты сейчас очень устал, – как можно мягче произнес Этан.

Вспышка гнева лишила Си последних остатков самообладания, и теперь он вновь старался взять себя в руки, размеренно дыша по системе йогов. Этан порылся в карманах и протянул ему носовой платок.

– Конечно, – продолжал он, – если смотреть на мир глазами Миллисора – а тебе, наверное, частенько приходилось это делать, то можно вообще сойти с ума.

– Да, это точно, – сдавленно всхлипнув, отозвался Си. – Мне приходилось постоянно входить в его сознание с тех самых пор, – он снова приложил ладонь ко лбу, – как эта штука развилась в полную силу. Тогда мне было тринадцать лет.

– О Боже! – воскликнул Этан с искренним сочувствием. – Ну вот, и результат налицо.

Си вдруг рассмеялся, что помогло ему гораздо лучше, чем дыхательные упражнения.

– Тебе-то откуда знать?

– Ну я, конечно, не знаю, как там работает твоя телепатия, но с методами гем-полковника я знаком слишком хорошо. – Этан задумчиво потер губы и неожиданно спросил: – А сколько тебе лет?

– Девятнадцать.

В ответе Си не прозвучало вызова, столь характерного для взрослеющего человека. Он просто констатировал факт – так, словно ему и в голову не приходило, что возраст может что-либо значить. Этан вздохнул.

– Знаешь, мне бы хотелось, чтобы ты рассказал мне о себе чуть побольше. Ну, скажем, как своему иммиграционному агенту.

Эксперимент проводился на базе естественной мутации шишковидной железы. Си не знал, каким образом бесноватая иммигрантка, увечная, нищая и совершенно ненормальная попала в поле зрения доктора Фэза Джахара. Однако именно этот пронырливый молодой медик вытащил ее из развалюхи на пустыре и поместил в свою университетскую лабораторию. У Джахара был один знакомый, у которого был другой знакомый, а у этого другого знакомого был третий знакомый, который имел доступ к некоему высокому армейскому чину и мог заставить его выслушать себя. Так доктор Джахар приступил к осуществлению своей мечты, благо секретные государственные ассигнования на этот проект выделялись в неограниченных размерах. Сумасшедшая женщина исчезла из архивных номеров, и с тех пор ее никто не видел. Точнее говоря, никто из ее бывших знакомых не пытался наводить о ней справки.

Повествование Си звучало ровно и бесстрастно, словно заученный текст на чужом языке. Этан даже не мог понять, от чего ему больше не по себе: от недавнего срыва юноши или же от того холодного самообладания, с каким он излагал теперь свою историю.

Клеточная культура с геном телепатии была выращена in vitro – двадцать поколений за пять лет. Первые трое подопытных, в чьи хромосомы пытались внедрить этот комплекс, погибли, едва выйдя из маточных репликаторов. Еще четверо умерли в младенчестве или в раннем детстве от рака мозга, а еще трое, помучившись чуть дольше, от других заболеваний.

– Тебе неприятно это слушать? – спросил Си, взглянув на побледневшего Этана.

– Нет, нет… продолжай.

Условия для развития матричных генетических копий – Этан назвал бы их детьми – были изменены, и доктор Джахар предпринял новую попытку. Эль-Экс-10-Терран-Си стал первым, кто выжил. Однако результаты ранних тестов оказались двусмысленными и разочаровывающими. Ассигнования на проект решено было прекратить. И все же Джахар, после стольких человеческих жертв, отказывался сдаваться.

– Я полагаю, – сказал Си, – что Фэза Джахара в каком-то смысле можно назвать моим папочкой. Он верил в меня. Впрочем, нет – он верил в свою идею, воплотившуюся во мне. Когда бюджет лаборатории урезали, он сам работал за нянек и за техников. И Джейнайн он тоже занимался.

– А кто такая Джейнайн? – осторожно спросил Этан.

– Джей-9-Экс-Сета-Джи была моей… сестрой, если угодно, – ответил наконец Си. Он смотрел куда-то в пустоту, мимо Этана. – Хотя общими у нас были лишь немногие гены, но дар телепатии развился у обоих. Я не знаю, отводил ли ей Джахар с самого начала роль прародительницы новой расы суперлюдей, или она была для него просто экспериментальным образцом. Во всяком случае, как только мы подросли, он стал поощрять сексуальные отношения между нами. Но к разведывательной деятельности ее никогда не готовили. А Миллисор всегда смотрел на нее как на будущую свиноматку, облепленную розовыми сосунками-шпиончиками. Он и сам мечтал о ней, и я видел все картины, которые рисовались в его воображении…