Демавенда определил точки компаса и начал описывать расположение отдельных географических объектов и перекрестков. Чтобы оживить урок и усилить рвение слушателей, он вплетал в свои описания воспоминания о своей военной жизни. А каждый новичок получал задание определить местоположение и расстояние до своего родного города. В результате эти уроки стали одними из самых любимых.

Новый предмет, который преподавал аль-Хаким, был особенно необычным. Раньше этот человек вращался в придворных кругах на Западе. Он был знаком с жизнью дворов в Византии и Каире, а также в Багдаде. Он был гостем многих могущественных принцев и видел множество народов, чьи пути и традиции он досконально изучил. Теперь он переработал весь этот опыт в конкретный предмет, который передавал своим ученикам. Он учил их, как греки, евреи, армяне и арабы приветствуют друг друга, каковы их обычаи, как они едят, пьют и развлекаются, чем зарабатывают на жизнь. Он показывал им, как предстать перед тем или иным князем, какие церемонии требовали те или иные правители, знакомил их с основами греческого, иврита и армянского языков. При этом он выступал, как какой-нибудь греческий трагик, играя то возвышенного принца, то кроткого просителя, поминутно вышагивая вальяжно и гордо, то падая лицом в пол или низко склоняясь перед фантомами, улыбаясь при этом наполовину заискивающе, наполовину лукаво. Послушники должны были подражать ему, разыгрывая роли и обмениваясь приветствиями на иностранных языках. Время от времени все это прерывалось безудержным смехом, и ученый грек охотно присоединялся к нему.

Помимо догматики и арабской грамматики, дай Ибрагим также толковал Коран и преподавал алгебру и математические дисциплины. Ибн Тахир вскоре проникся к нему искренним восхищением. Ему казалось, что даи Ибрагим знает все. Толкуя Коран, он делал философские отступления, рассказывал о других религиях, делился основами христианства, иудаизма и даже таинственного индийского учения, провозглашенного Буддой, а также других языческих верований. Он подробно объяснит, почему все эти верования заблуждаются, и покажет, насколько истиннее учение Пророка, нашедшее свое наиболее совершенное выражение в доктрине исмаилитов. В заключение он сжимал все эти рассуждения в лаконичные предложения, которые послушники должны были записать, а затем выучить наизусть.

Однажды дай Абу Сорака пришел на урок с толстым бумажным пакетом под мышкой. Он осторожно развернул его, словно в нем было что-то таинственное и ценное, а затем достал стопку исписанных мельчайшими письменами листов пергамента. Он положил их на ковер перед собой и провел по ним тяжелой рукой.

"Сегодня я начну рассказывать вам о жизни нашего Учителя. Вы услышите о его страданиях, борьбе и великих жертвах, которые он принес ради дела исмаилитов. Эта стопка трудов, лежащая сейчас передо мной, - результат его неустанных усилий. Все это было тщательно написано его рукой для вас, чтобы вы могли узнать из его жизни, что значит жертвовать собой ради правого дела. Вот почему я хочу, чтобы вы тщательно записывали все, что услышите, а затем хорошо усвоили это. Вот плод его трудов ради вас".

Послушники встали и подошли к письменам, лежавшим перед даи. В молчаливом восхищении они смотрели на красиво исписанные листы, которые шуршали, скользя по пальцам учителя. Сулейман захотел посмотреть поближе и потянулся к одному из листов. Но Абу Сорака быстро протянул руку, как бы защищая письмена от осквернения.

"Вы сошли с ума?!" - воскликнул он. "Это рукопись живого пророка".

Послушники постепенно вернулись на свои места. Благоговейным голосом дай начал знакомить их с жизнью и достижениями верховного главнокомандующего. Для начала он хотел дать им краткий очерк внешних событий, чтобы потом было легче перейти к деталям, которые были описаны на листах перед ним. Они узнали, что Сайидуна, их командир, родился шестьдесят лет назад в Тусе, что его звали Хасан, а его отец Али происходил из знаменитого арабского клана Саббах Хомайри. В ранней юности он познакомился с несколькими исмаилитскими учителями и миссионерами и сразу почувствовал абсолютную правоту их учения. Его отец сам втайне был преданным Али. Чтобы не вызвать подозрений, он отправил юного Хасана в Нишапур, чтобы тот учился у суннитского рефика Муафика Эдина. Там Хасан познакомился с нынешним великим визирем Низамом аль-Мулком, а также с астрономом и математиком Омаром Хайямом. Они были сокурсниками, которые, когда полностью осознали ложность суннитской веры и тщеславие ее сторонников, решили посвятить свою жизнь делу исмаилитов. Они поклялись, что тот из них, кто первым достигнет успеха в общественной жизни, поможет двум другим продвинуться вперед, чтобы они могли более эффективно служить единственному истинному делу.

Великий визирь не сдержал своего обещания. Напротив! Он заманил Саййидуну ко двору султана, где устроил для него опасную ловушку. Но Аллах защитил своего избранника. Он укутал его в плащ ночи и привел в Египет и к халифу. Но и там против него восстали завистники. Он одолел их и после долгих скитаний вернулся на родину. Аллах даровал ему крепость Аламут, чтобы он мог с ее помощью начать борьбу с лжеучениями и в конечном итоге победить лжеправителей и деспотов. Вся его жизнь была наполнена чудесами, смертельной опасностью и милостью Аллаха. Абу Сорака продолжил.

"Когда вы услышите все эти чудесные истории, которые кажутся скорее легендами, чем правдой, вы поймете, что наш Учитель - настоящий и могущественный пророк".

И в последующие дни он стал подробно пересказывать самые невероятные события и переживания из жизни верховного главнокомандующего. Постепенно у послушников складывался образ сильного пророка, и самым горячим их желанием стало увидеть его когда-нибудь лично и доказать ему свою значимость каким-нибудь подвигом или великой жертвой, потому что в его глазах означало для них то же самое, что возвыситься над массой человечества.

Днем ибн Тахир уже ничему не удивлялся. Он был внимательным наблюдателем и послушным учеником. Он делал все, что от него требовал момент, и считал, что все должно быть именно так, как оно есть.

Однако вечером, когда он лежал, сцепив руки за головой, и смотрел на красноватое пламя, исходящее от блюда с маслом, стоящего на подставке в углу, он вдруг понял, что живет в каком-то странном, таинственном мире. Он чувствовал тревогу и часто задавался вопросом: "Неужели ты, лежащий здесь, и есть тот самый Авани, который раньше ухаживал за стадом отца в Саве?" Ему казалось, что мир, в котором он живет сейчас, и его прежний мир разделены той же пропастью, которая отделяет мир снов от мира бодрствования.

От этих мечтаний он спасался сочинением стихов. На уроках поэзии даи Абу Сорака просил послушников воспеть в стихах какую-нибудь личность или событие, значимое