– Не сомневаюсь. Ты хочешь, чтобы я служил тебе?

Марго покачала головой и улыбнулась, но это была не холодная, торжествующая улыбка, как у женщин его народа, а другая, мягкая и располагающая.

– Нет, Теодор. Я просто предлагаю тебе свою дружбу.

* * *

Воскресенье выдалось погожим. Ледокол вместе с Анастасией посетил ресторан, а затем свозил ее по книжным магазинам.

– Знаешь, Настя, я вот все не могу избавиться от мысли, что ты… особенная, – флегматично заметил старый авторитет, кладя на заднее сиденье пакет с несколькими книжками.

– В самом деле? – лукаво стрельнула глазами та. – И почему же?

– Потому что все, которые были до тебя, просили свозить их по бутикам и ювелиркам. Ты первая, кого книги интересуют больше побрякушек.

– Юра, это потому, что побрякушки ты и так мне даришь. Не то чтоб я не любила украшения с красивыми камешками, но у меня всего два уха и одна шея. Не носить же мне по кольцу на каждом из десяти пальцев и по пять-шесть цепей, как черные рэперы?!

Ледокол улыбнулся. Настя в свои двадцать два, помимо утонченной красоты, в избытке обладала тем, чего у прежних своих женщин старый авторитет никогда не замечал, а именно – недюжинным и острым умом, и на этом список ее достоинств еще не заканчивался. Будучи почти в три раза старше, он влюбился в студентку, подрабатывавшую барменом в одной забегаловке недалеко от клуба, словно ее ровесник, и при этом верил, что является для Насти кем-то большим, нежели обычный немолодой папик с толстым кошельком. Конечно, Ледокол лишился наивности очень давно, даже раньше, чем девственности, и розовой мечтой о взаимной любви себя не обманывал, однако Настя попросту не дала ему ни единого повода подозревать, что ее мотивы исключительно меркантильны. Даже слежка, которую авторитет устроил за своей молодой любовницей в течение недели, ничего не обнаружила: если у Насти и был кто-то еще, то она ухитрилась скрыть это даже от умудренного жизнью старого уголовника, что сам Ледокол считал предельно маловероятным.

Много раз он хотел сказать Анастасии, что не понимает, как раньше жил без нее, но всегда останавливался, так как готов был биться об заклад, что ответ будет чем-то вроде «о, это же совсем просто, ведь большую часть твоей жизни меня и на свете не было». Уж за чем за чем, а за словом в карман она не полезет.

– Хорошо, что солнце пригрело, – заметил Ледокол, выруливая со стоянки, – вода в бассейне будет теплой.

– Вот и прекрасно, – ответила девушка, уже открыв одну из купленных книг, с драконом на обложке.

Он никогда не говорил ей, что считает несколько странным чтение сказок в двадцать два года. Может быть, не в девушке дело, а в нем самом, переставшем верить в сказки лет в десять, когда родители погибли и будущий вор в законе попал в детдом.

Впрочем, радужным планам Ледокола насчет купания нагишом вместе с Настей сбыться в этот раз было не суждено: у дома уже ждал Леший с ноутбуком под мышкой.

– Добрый день, шеф, – поздоровался тот и полупоклоном головы приветствовал Анастасию.

– Привет, Егор, – ответила девушка, доставая свои покупки с заднего сиденья.

– Что стряслось? – поинтересовался авторитет, мысленно отметив, что уроки не пропали впустую, и теперь Леший манерами мог бы сойти в высшем обществе за приличного человека, если бы поменьше говорил.

Беда лишь в том, что в высшем обществе одними манерами далеко не продвинешься, иногда надо еще и открывать рот и что-то базлать, а с этим дела обстояли похуже. Пять минут общения – и всем становится ясно, что перед ними – типичный то ли урка, то ли мент с характерным мировоззрением, только немного окультуренный.

Ледокол криво улыбнулся своим мыслям. Когда-то и он был таким же, не умел ни нож правильно за столом держать, ни говорить дольше десяти секунд, не ввернув ни единого мата. А ведь смог же. Выходил в уборную и за каждое вырвавшееся слово отвешивал себе оплеуху. И сработало. Всех подручных авторитет научил говорить культурно тем же методом. Дело того стоит, Леший, хоть и умный, но урка конченый был, словно с экрана телевизора, показывающего сериал о блатоте, сошел. Два года под крылом Ледокола – и его уже частенько принимают за мусора средней паршивости либо частного сыщика. Прогресс налицо.

– Давешний супермаркет, который мы под крышу взяли, киданули на шестьдесят штук деревянных, – пояснил Егор, – ну а хозяин, ясное дело, нас напрягает. Менты, говорит, точно не найдут, на вас, мол, надежда, иначе разорюсь.

Ледокол не скрывал от Анастасии, чем занимается: бесполезно, все равно догадается, умная же. Правда, тут он схитрил, рассказав честно и о клубе, и о своем крышевательном бизнесе, но умолчав об остальном. Догадывается ли девушка о других делах, Ледокол не знал, но если и догадывается – делает вид, что не знает. Мудро.

– Плохо быть вором в законе, – с иронией заметила Настя, – в выходной день и то не дадут искупаться в бассейне. Страшно даже подумать, как обстоят дела в магазине, который из-за шестидесяти тысяч рублей может разориться.

Авторитет едва удержался, чтобы не сказать «браво»: девочка в десятку попала, сформулировав его собственную мысль.

– Ну мы же не менты, – развел руками он, – нам филонить нельзя, им «хозяин» платит казенные бабки, нам – люди свои кровные. Но – реально, Леший, слезы из-за шестидесяти кусков деревянных? В крупном торговом центре?

– Слезы лить мы будем, если не найдем гада, – мрачно заметил Леший, – потому что насчет разорения владелец не шутит. Расскажу щас – не поверите, какой у нас шустрила завелся. Закупился недешевыми шмотками и расплатился фантиками от конфет.

– Чего-о-о? – выпучил глаза Ледокол.

– Фантиками от конфет, – повторил тот, – в кассах разных шмоточных отделов общая недостача – шестьдесят кусков, вместо бабла – обертки.

– Явно продавщицы хозяина нагрели, – покачал головой авторитет, отпирая дверь.

– Шесть разных, включая собственных племянницу и крестницу? – с сарказмом возразил Леший и добавил: – Но и это еще не все. Шеф, вы когда-нибудь видели беловолосых негритосок-лесбиянок? Мы с хозяином просматривали записи камер наблюдения – и выпали в осадок натурально.

– И нашли вора?

– В том-то и дело, что нет. Стервец вывел из строя всю систему видеонаблюдения, камеру за камерой, оставив только те, которые были в отделах, куда он не зашел.

– А разве в торговых центрах не используются считыватели денег? – полюбопытствовала Анастасия.

– Используются. Но и их он тоже сжег везде, куда заходил.

– И что, никто ничего не заподозрил?

– Нет, конечно. Когда к продавщице подходит покупатель и хочет приобрести вещь стоимостью в полтысячи долларов, она разве скажет «ой, извините, я вам не продам, у меня считыватель сломался и я не смогу проверить ваши деньги»? Конечно, массовый выход из строя считывателей подозрителен и для идиота, но заведующий с обслуживающим персоналом с выходом из строя камер разбирался. Каждая продавщица думала, что считыватель перегорел только у нее.