litbaza книги онлайнРазная литератураРоссия в глобальном конфликте XVIII века. Семилетняя война (1756−1763) и российское общество - Коллектив авторов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 135
Перейти на страницу:
опытному врачу Либеркюну для лечения (как оказалось, успешного) желудочных спазмов. В австрийской столице Кейзерлинг прослыл чудаком и домоседом, запустившим дела и проводившим время главным образом за книгами и беседами с учеными. С министрами императорского двора он общался только в случае крайней необходимости. Однако, по мнению Понятовского, это была лишь видимость, необходимая для того, чтобы успешно заниматься шпионажем[268].

В 1752 г. в переписке Кейзерлинга с Коллегией иностранных дел вновь возникла тема союза между Россией и Священной Римской империей, как раз накануне переезда в Вену. Находившийся при дипломате секретарь посольства, прусский подданный Георг Генрих Бютнер (в русских источниках также Битнер, Georg Heinrich Büttner), обратился к А. П. Бестужеву-Рюмину с просьбой назначить его резидентом в Регенсбург. Брат Бютнера Якоб Фридрих служил в Петербурге статским советником в Юстиц-коллегии лифляндских, эстляндских и финляндских дел. Кейзерлинг еще в 1745 г. по случаю получения обоими дворянского диплома Священной Римской империи «препоручал их в милость» канцлера[269]. Бестужев-Рюмин, сомневаясь в целесообразности создания постоянной российской миссии при рейхстаге, все-таки решил посоветоваться с дипломатом, как с человеком, лучше других разбиравшимся в имперских делах. Главный же вопрос канцлера состоял в том, является ли заключение союза между империями по-прежнему актуальным, если учесть, что ни Коллегия курфюрстов, ни ее председатель архиепископ Майнца с официальным предложением к российскому двору так и не обратились[270].

4 (15) июля 1752 г. Кейзерлинг составил пространный ответ, призванный убедить Бестужева в необходимости заключения союза между Россией и Священной Римской империей. В этом ответе он попытался аргументировать три принципиальных, по его мнению, соображения. Первое заключалось в том, что союз с империей придаст бóльшую силу союзам России с Австрией и морскими державами исходя из того, что главными врагами Священной Римской империи на протяжении двух столетий были Франция и Османская империя. Поэтому Австрия и морские державы всегда подталкивали имперские штаты к тому, чтобы объявить имперскую войну (Reichskrieg) против общего врага, так как эти войны всегда были более успешны. Последняя имперская война против Франции была объявлена в 1734 г. во время Войны за польское наследство.

Рассуждая о Германской империи (а именно так он ее называл), дипломат использовал традиционный образ тела (корпуса) и членов, сильных и слабых, которые тянут его в разные стороны, препятствуя нормальной жизнедеятельности: «имперския чины никакой политической системы не имеют, и всякой туда обращается, откуду он или какой выгоды уповает, или где какого вреда опасается, почему и не безплодно употребляются как француския денги, тако и пруския угрозы; а из сего разделения членов и происходит, что весь корпус слаб и силы его невидны». На самом деле, полагал Кейзерлинг, «империи в силах недостатка нет», дело состоит только в том, «дабы оныя воедино совокупить», а «союз с Россиею наиудобнейшее к тому средство есть»[271]. Важнейшие шаги в направлении такого союза, по его мнению, уже были сделаны при подписании оборонительных договоров с отдельными имперскими штатами: Ганновером (его курфюрст являлся одновременно британским королем), Саксонией, Австрией (Богемией). Остальные имперские штаты, особенно духовные, в скором времени должны были присоединиться к новому объединению, так как им особенно тягостны «прусские и французские законодательства».

Второе соображение дипломата заключалось в том, что Россия не получает от союза с Австрией и малой толики той пользы, которую она могла бы иметь, находясь в союзе со всей империей. Дом Габсбургов, избавленный от участия в имперских войнах, мог бы оказывать помощь России в случае конфликтов с Османской империей, Швецией и Данией. Сама же империя взяла бы на себя обязательство прилагать старания, чтобы никто из имперских штатов не нарушал «тишину и безопасность России и ея союзников», а если это произойдет, найти способы для нейтрализации зачинщика. Наконец, союз с Германской империей мог бы придать большую прочность всей союзной системе Российского государства, особенно в свете того, что оно находится в союзе с отдельными имперскими штатами.

Напрямую в тексте об этом не говорилось, но из его содержания следует, что Россия должна была занять в империи место Франции или Швеции – гарантов Вестфальских мирных договоров 1648 г. Влияние Версаля Кейзерлинг оценивал крайне негативно, отмечая, что некоторые имперские штаты стали «жертвой французского интереса»[272]. Наиболее ярко это проявилось в начале 1740‐х гг., когда императором был избран курфюрст Баварии: другие курфюрсты голосовали за него по большей части по принуждению, «против своей склонности» и интересов империи. Этого никогда бы не произошло, если бы «слабейшие чины» находились в союзе с какой-либо сильной державой (читай – Россией), что позволило бы им сопротивляться «посторонним и предосудителным видам» более сильных игроков в Германии[273].

Таким образом, важнейшим фактором консолидации империи объявлялся союз с Россией, заключенный на вечные времена независимо от итогов выборов императора, хотя дипломат полагал, что сохранение короны за Австрийским домом является «существительным артикулом российской системы»[274]. «Империя не умирает, – писал он, – а кончина верховной ея главы ни в ея штатском учреждении, ниже в принятых ея обязателствах никакой отмены не делает, будущей император обязан быть имеет оные подписать и содержать»[275]. Это ключевой тезис Кейзерлинга, его принципиальная позиция, так или иначе отраженная и в других принадлежавших ему текстах: несмотря на многочисленные сложности и противоречия, ресурсы империи не исчерпаны, она способна разрабатывать механизмы защиты имперских штатов на основе действующего законодательства и решать внутренние конфликты. Правда, обращает на себя внимание тот факт, что дипломат не говорил напрямую об угрозе, исходившей от Пруссии, о которой он упоминает лишь трижды и каждый раз в связке с Францией, называя последнюю виновницей происходивших в империи бед. В частности, он еще из Берлина писал в 1747 г., что версальский двор подстрекает Фридриха II нарушить Дрезденский мир[276]. Возможно, в 1752 г. Кейзерлинг действительно верил, что прусский король уже удовлетворил свои амбиции завоеванием Силезии и Глаца и не рискнет начать новую войну, хотя разрыв отношений Петербурга и Берлина в октябре 1750 г. скорее свидетельствовал об обратном[277]. Говорить о личных симпатиях дипломата к Фридриху II, как мы видели, не приходится. Поэтому остается предположить, что он мыслил в традиционной парадигме противостояния Габсбургов и Бурбонов в империи. Завершая письмо от 4 (15) июля 1752 г., Кейзерлинг высказал мнение, что для заключения союза с империей России нужен резидент на рейхстаге и лучшей кандидатуры, чем Г. Г. Бютнер, не найти[278]. Однако никаких решений по итогам рассуждений дипломата тогда не последовало.

К вопросу об учреждении постоянной миссии России в

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 135
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?