по приказу сестры. Я поговорю с ней, Элвин. Она оставит тебя в покое. Я обещаю.

– Это значит, Шериада меня убьет? – сдержанно уточнил я.

– Нет. Это значит, что ты будешь свободен, как того и желаешь. Шериада не тронет ни тебя, ни твою семью. Обещаю.

– Прости, господин, но я тебе не верю.

Принц кивнул.

– Ты и не должен. Что я сделал такого, чтобы ты мне доверял? Ты сильный волшебник, Элвин, и мне по душе твои взгляды на власть и убийства. Ты уже показал себя в посольстве, теперь позволь мне показать себя.

Принца Лэйена любит простой народ. Обычные люди – чернь для нуклийских волшебников. И, как я позже узнал, любят не просто так: его слова не расходятся с делом. Он буквально с нуля создавал социальные институты для людей в Нуклии и справился с этим отлично. Бюрократии среди обычных людей в этом мире нет. Чего, увы, не скажешь о магах.

Но я достаточно повидал королевских особ, чтобы у меня было с чем сравнивать. Скажем так, у них у всех есть одна характерная черта. Они высокомерны и считают, что мир придуман для их удовольствия. Та же принцесса Элизабет очень бы удивилась, скажи я ей что думаю. Герцогам, принцам, королям – им нравится игра, в которой все крутится вокруг них. Они считают мир такой игрой. И ни за что не захотят ее остановить.

Лэйен не говорил со мной как с равным, как это делала Шериада в первые дни нашего знакомства. Скорее, это напоминало беседу с нанимателем и будущим работником. И это было странно.

Он был наблюдателен и подмечал мои настроения куда лучше Шериады, эмпата, как и большинство целителей. Но Шериаде было все равно, что я чувствую, а Лэйену почему-то – нет.

– Любопытная манера игры, – сказал он позже, наблюдая за тем, как я двигаю слона по черно-белому полю. – Предвкушаю ловушку… Я не мешаю тебе разговорами, Элвин? Я не против играть молча, но, признаться, мне нравится с тобой беседовать.

Вы можете представить хоть одного принца, который задал бы такой вопрос? Я – нет.

Мы и правда беседовали. Я вдруг обнаружил, что с удовольствием рассказываю ему о своей группе. Особенно о Сэве – наверное, потому что он доставал меня чаще других.

– Тот самый Сэврорий, который так старательно сбегает от имперского посла каждый раз, когда его отец интересуется судьбой сына? – смеялся принц.

В ловушку в итоге угодил я. Да так крепко, что увяз в ней окончательно.

– Я же говорил, будет интереснее, если ты не станешь поддаваться, – улыбнулся принц. – Еще кофе? Или, быть может, вина?

– Я не пью, господин.

– Как скажешь.

Мы поменялись местами – теперь я был за белых.

– Господин Лэйен, могу я спросить? – Вопрос терзал меня давно, а после двух часов спокойного общения я расслабился.

Принц усмехнулся.

– О да! На мой взгляд, ты спрашиваешь поразительно мало – для человека, недавно выяснившего, что он – могущественный колдун.

Я не сдержал улыбки.

– Мне до сих пор сложно к этому привыкнуть. Но, господин, как так вышло, что вы правите Нуклием? Если я правильно понял, волшебники уважают только силу, а в вас нет магии.

– Ты, Элвин, – мягко поправил Лэйен. – И, как я понимаю, вы еще не проходили нуклийскую новейшую историю.

– Нет, господин.

Он кивнул.

– Если коротко, то в начале правления моей сестры люди были рабами у магов. У волшебников было в порядке вещей внушать им свои желания с помощью ментальной магии.

Я сосредоточился на доске. Ментальная магия – один из сложнейших разделов волшебства, который я как следует до сих пор не освоил. Сложно не заметить, что нуклийцы владеют им в совершенстве. В отличие, например, от Сэва. Он шутил, что раз он – полудемон, ему простительно не уметь зачаровывать разум. Демоны крайне редко владеют ментальной магией.

Это напомнило мне Рая – как через него общался со мной Повелитель, который, очевидно, мог все.

– Я вижу, ты понимаешь, – заметил Лэйен. – Так было на протяжении многих лет, пока не вспыхнуло восстание Черных рыцарей. Мы носили черную одежду, и многие из нас были рыцарями, вот и все, – добавил он, поймав мой взгляд. – И у нас был союз с Лионом, вечным врагом Нуклия. Благодаря ему мы побеждали.

Как я позже узнал, побеждали в основном благодаря интригам и схемам самого Лэйена, но это совсем другая история.

– Но если бы не сестра, мы бы стали марионетками Руадана. Она изменила все. Нуклий с тех пор другой. Маги больше не злоупотребляют ментальной магией. А те, кто несогласен с этим законом, умирают по приказу королевы. Их много: ни один маг не захочет расстаться с властью. Поэтому волшебники вроде тебя так важны. Если вас будет больше, то даже после смерти моей сестры мир не вернется к прежним порокам.

Я медленно кивнул.

– Но принуждать тебя мы не станем, – добавил принц. – Ни я, ни сестра. Между прочим, шах.

Мне показалось тогда, что, занятый судьбами людей, Лэйен мало знает о мире, в котором живут маги. И слишком хорошо думает о сестре. Я не поверил тогда, что он сможет образумить Шериаду. Все-таки он не волшебник.

Но я еще ничего не знал тогда про придворные интриги Нуклия.

К моему глубокому сожалению.

Глава 5

Следующим вечером я вырядился так, что до сих пор вспоминать противно. Мало того, что до безобразия вычурно (и когда я успел стать таким щеголем? И смотрел же в зеркало, и ничего в душе не шевельнулось), на тончайший же намек Ори о возможной неуместности наряда я заявил, что это мое желание, а значит, так тому и быть.

Крыша у меня, видимо, окончательно поехала, как говорит Рай. Никогда не любил одеваться как аристократ, всегда это была вынужденная необходимость. Если носить черное я более-менее привык, то роскошь никогда не была в моем вкусе.

Уже тогда следовало крепко задуматься о собственных, от меня же скрытых мотивах. Но нет, я твердил себе, что просто хочу еще раз увидеть понравившуюся девушку. В конце концов, почему бы и нет? Ведь я голову сломал над магическим поиском. И нашел же. Просто увидеть! Может быть, если согласится, составить ей компанию на прогулке в каком-нибудь саду или где она захочет.

За месяц я слишком привык к нуклийским аристократам вокруг – мне и в голову не