пристроив голову на сложенные поверх установленного на колени рюкзака руки, я немедленно уснула. Благодаря этому умению спать в любых обстоятельствах полет до столицы Манзании Муа-Майнды прошел для меня практически незамеченным. Пассажиров в самолете было немного — всего трое, и, как я поняла из их обрывочных разговоров между собой, были они обеспеченными манзанийцами и летели домой. Хвала Господу, что я, пусть и не в совершенстве, но владею французским. Как сказал Мишка Забегалов, английский в Африке не очень-то в чести, и девяносто восемь процентов населения им попросту не владеют.

В положенное время мы приземлились в аэропорту Муа-Майнды. Разбуженная взбудораженными голосами попутчиков, которые были явно рады, что оказались дома, я вытащила из-под лавки свой чемодан и сумку с верхней одеждой, нацепила на плечи рюкзак, судорожно проверила наличие под футболкой пояса с наличностью и покорно вылезла из самолета навстречу неизвестности.

Паспортный контроль прошел без эксцессов.

— Валюта есть? — лениво спросил меня толстый потный таможенник.

— Двадцать пять тысяч манов, — ответила я по-французски. — И банковская карточка. Показать?

— Икра? Водка? — спросил он с легким блеском в глазах.

Я покачала головой:

— Нет, я это не употребляю, а подарки мне везти некому.

— Торговля на территории нашей страны запрещена законом и карается тюремным сроком, — сообщил таможенник. — Вы это знаете?

— Нет, но я не собираюсь ничем торговать, — пожала плечами я.

— Цель поездки?

— Деловая, — не моргнув глазом ответила я.

— Теперь при въезде в страну необходимо оформлять визу. Решение нового правительства. Все, кто въезжал по старым правилам, находятся вне закона.

Это я и без него знала, ведь именно из-за этого сейчас парилась в местной тюрьме моя непутевая сестра.

— Сколько стоит виза? — спросила я, понимая, что новая услуга не может быть бесплатной. — И можно ли оформить ее на человека, который уже находится в стране, въехав по старому законодательству?

— Пять тысяч манов. — Легкую запинку перед озвученной суммой мое профессиональное ухо, разумеется, отметило.

Скорее всего, виза стоила три тысячи, а две сверху предприимчивый таможенник оставлял себе. Что ж, меня это вполне устраивало.

— Держите. — Я достала кошелек, отсчитала десять тысяч манов и протянула ему. — Первая виза на мой паспорт, пожалуйста. Вторая — на гражданку Российской Федерации Кузнецову Наталью Сергеевну. Вот тут данные ее паспорта.

И я протянула толстяку фотографию Наткиного документа. Через три минуты я отошла от стойки с двумя бумажными визами и штампом в своем паспорте о пересечении границы с Манзанией. Основной вопрос, который меня теперь волновал — встречает меня обещанный Мишкой голландец или нет. Однако мой однокурсник меня не подвел. Только я вышла в зал ожидания, как ко мне двинулся единственный здесь белый мужчина. Высокий, худощавый, лет семидесяти с хвостиком, с густой седой шевелюрой, он очень отличался от всех остальных мужчин в зале. Впрочем, все они расступались перед ним, спешащим мне навстречу, многие здоровались, так что становилось ясно, что Самуэль Ван ден Берг — человек тут известный и уважаемый. Я немного приободрилась.

— Здравствуйте, вы Елена? — спросил он, протягивая руку для пожатия. — А я — Сэм.

Английский у него был безукоризненный, рука сухая и теплая, рукопожатие крепкое. Я с удовольствием на него ответила.

— Да, это я. Добрый вечер и спасибо, что откликнулись.

— Михаил — мой давний товарищ, — улыбнулся он. — Я не мог ему отказать. Давайте ваш чемодан. По дороге я расскажу вам, что мне удалось выяснить за сегодняшний день.

— Вы знаете, где моя сестра? Вы нашли ее? — воскликнула я.

— Да, поскольку это было совсем нетрудно. Белых туристов в стране немного, и, разумеется, содержат их в центральной манзанийской тюрьме в столице. Вы не волнуйтесь, Елена, с вашей сестрой все в порядке, насколько это возможно для человека, которого содержат в металлической клетке. Она жива и здорова, ее кормят, дают воду и не применяют силовых методов воздействия.

Я содрогнулась от перечисления всех этих «бонусов».

— Вы отвезете меня к ней?

— Завтра с утра, — кивнул Сэм. — Судебное заседание назначено на девятое число, но я от вашего имени подал запрос на предварительное слушание в присутствии адвоката, на котором можно от судьи узнать перечень обвинений и выработать линию защиты. Манзания — странная страна с еще более странными законами, но они есть и работают, что нам на руку. Не так ли?

— Тогда нам нужно до завтрашнего дня успеть нанять Натке адвоката, — воскликнула я с горячностью. — Или у вас уже есть на примете подходящий?

— Разумеется, у меня есть на примете подходящий адвокат, — улыбнулся Сэм. — Это вы. И если вы дадите мне свой паспорт, то к завтрашнему дню у вас будут все необходимые для этого документы, точнее, адвокатская лицензия.

— Это как? — не поняла я.

Сэм со вкусом рассмеялся, видя мое недоумение.

— Елена, если вы обратитесь к истории своей родной страны, то найдете в ней пример, что такое действительно возможно. Когда в 1917 году к власти в России пришли большевики, то декретом «О суде», который был выпущен, если я не ошибаюсь, в октябре того же года, то есть фактически сразу после революции, во-первых, была отменена классическая адвокатура, что стало реализованной мечтой всех судей, а во-вторых, провозглашалось, что адвокатом может быть любое лицо пролетарского происхождения.

— Я — судья и никогда не мечтала об отмене классической адвокатуры, — вздохнула я. — И тем более мне непонятно, какое отношение это имеет к нашему случаю.

За разговорами мы дошли до припаркованной у входа в аэропорт машины Сэма — небольшой «Сузуки Гранд Битара» со съемной крышей, сейчас отсутствующей. Он загрузил мои вещи, галантно помог мне сесть, вскочил за руль и тронулся с места. Движения его были быстрыми и ловкими, явно не соответствующими возрасту.

— Сколько вам лет, Сэм? — спросила я и тут же извинилась за нетактичный вопрос.

— Ну что вы, я свой возраст не скрываю. Через месяц мне исполнится восемьдесят два.

— Сколько???

— Что? Я моложе выгляжу? Это да. Я просто веду здоровый образ жизни, много двигаюсь, ем овощи и мясо, каждый день выпиваю только один бокал виски и никогда не переживаю по пустякам. А что касается вашего первого вопроса, то большевистский декрет имеет к нашему случаю самое прямое отношение, поскольку он взят за основу законодательством Манзании. Здесь получить адвокатскую лицензию и представлять интересы любого человека в суде может кто угодно, если у него пролетарское происхождение. У вас пролетарское происхождение, Елена?

— Наша с сестрой мама работала учительницей, а отец был инженером, — сказала я.

— Ну, вот видите, — с удовлетворением ответил Сэм. — Вполне подходит. Лицензию я вам завтра оформлю