или поздно возьмет свое, и куда она потом денется? А я уже здесь, рядом и готов ей во всем помочь. И да, ты многого не знаешь, а если бы и узнал, то рядом бы с ней не остался. Ты же тоже мужчина, пусть еще и молодой. Ты не сможешь быть с ней, зная, что на нее уже кто-то позарился. Мужчине от девушки становится противно, зная, что до нее уже кто-то дотронулся. Конечно, сейчас двадцать первый век, другие нравы, другие ценности. Но я человек старой закалки, и мыслю совсем по-другому.

– Ты хочешь сказать, что у вас уже что-то было?

– А ты хочешь об этом знать? Да, было. В первый раз у нас ничего не получилось, а вот во второй… она даже не смогла сопротивляться. Невозможно устоять перед таким мужиком, как я. Я умею соблазнять дам, и легкомысленных, и не очень. Я сильнее, я крупнее, да и вообще… так что ты решил? Останешься с ней или все же отдашь ее мне?

Рината покоробила наглость Сергея. Тот стоял, ухмыляясь, с большим наслаждением наблюдая, как он пытается совладать со своими мыслями и эмоциями. Настя – его самый близкий человек, которого он любит всей душой. Несчастному и в голову не приходило, что девушка сможет так легко его предать.

Или же этот достопочтенный господин все придумывает?

– Решайся, Ринат. Другого шанса у тебя не будет.

– А если я откажусь?

– Ну, во-первых, ты будешь идиотом. Девчонка уже замарана и уже спит с другим. Во-вторых… я так понимаю, ты не любитель созерцать чужую интимную жизнь? Это я про то, если ты все-таки откажешься, я найду более жестокий метод добиться своего. То есть, я каждый день, каждый час буду присылать тебе видео и фотографии, где я с ней сплю. Буду в подробностях рассказывать, как я ее имею. Тебе оно надо?

Сергей, не дожидаясь ответа, вручил Ринату деньги. Он видел, что тот почти согласен со всеми его условиями.

– И что теперь?..

– Ничего. Ты просто позвонишь Насте и все скажешь, сам. Скажешь, так и так, нашел другую, полюбил, а тебя я бросаю. Это же элементарно. И не рассказывай ничего о нашем разговоре. Ты же не хочешь проблем, верно?

29

Утром я еле разлепила глаза. Лицо ужасно распухло. Я плакала весь вечер и половина ночи, уснув за час до подъема. Мне было плохо не только морально, но и физически: нос заложен, поднялась температура, голова адски болела, раскалываясь на куски. В душе по-прежнему царил ад – приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы не думать о будущем, о случившимся и о том, как теперь жить дальше.

Принесенные Татьяной лекарства подействовали, и боль в низу живота отступила. Стало легче передвигаться, можно было без труда сходить в туалет по нужде и облегчиться. Если подобные средства от душевных терзаний, я не знаю. Людмила Афанасьевна назначила антидепрессанты, но действовали они лишь на время, а потом все возвращалось на круги своя.

– Это вам, – тем же утром я передала врачу справку о смерти мамы, – меня попросили передать ее вам. Вчера приходила благотворительница и сообщила, что мамы больше нет.

– Я уже в курсе. И что теперь ты будешь делать?

– Я не знаю!.. – я всплеснула руками. – Я ничего не знаю! Мне нужно время, чтобы все переосмыслить.

– Мне говорили, что у тебя появился жених. Ты не пробовала поговорить с ним?

– С Ринатом? Нет. Хотя он знает, что моя мама попала в больницу. О ее смерти я ему ничего не рассказывала.

– Про Рината я тоже в курсе. Я про того мужчину, с которым у тебя недавно произошла неприятная ситуация.

– Нет. Я не собираюсь с ним ни о чем разговаривать.

– И почему же? Из-за той ситуации?

– Он мне не нравится, – я нахмурилась. – Он противный, озабоченный и вообще у нас разница двадцать лет. О чем мне с ним разговаривать?

– Ну, как я теперь понимаю, деваться тебе некуда. Вы бы могли обсудить этот вопрос, прийти к какому-то компромиссу. Почему бы и нет? Он же приходил к тебе не просто так, с подарками, с вещами. Ты подумай, прежде чем отказываться. Возможно, это твой единственный шанс.

Я решила с ней не спорить. Не хочу оказаться на первом этаже.

– Я больше вам ничего не должна?

– Нет. Иди, отдыхай. Если что, я сама тебя позову. Ну… ты все-таки подумай, хорошо? Не делай поспешных выводов.

Я вернулась в палату.

Все эти разговоры о Сергее начинали меня злить. Мне начали намекать, что он мой единственный шанс построить лучшую жизнь. С нелюбимым человеком? Сомневаюсь. У нас с ним все равно ничего не выйдет. Или все-таки все решают деньги?

Прошло немало времени. После завтрака нас вывели на улицу.

Прогулка ничем не запомнилась, разве что, большим количеством посетителей. Сегодня был обычный будничный день. Светило яркое солнце. Нам выдали косынки, сделанные из больничных пододеяльников, и прогоняли тех, кто решил позагорать. Тем, кто пьет сильнодействующие лекарства, этого делать ни в коем случае нельзя, станет только хуже.

Я сидела в той же самой беседке, пребывая в мрачном настроении. Мой взгляд был направлен на зеленый забор: когда-то за ним, по асфальтированной дорожке, ходила мама с полными сумками. Она шла со стороны детского отделения, что находилось напротив четвертого корпуса. За стенкой пребывали мужчины, и здание поделили на две части, и посередине возвели раздаточную, в которой хранили продукты, принесенные посетителями. Сюда же привозили завтрак, обед и ужин на грузовой машине, в железных бочках. Столовая располагалась отдельно, за пределами больничного городка.

Здесь же оставляла продукты и моя мама.

Воспоминания были очень тяжелыми. Несколько дней назад мама еще жила, мы переговаривались с ней по телефону, а потом, вдруг, все резко изменилось. Сергей, попадание мамы в больнице, а затем ее внезапная смерть. Моя прежняя жизнь окончилась, и что ждет меня дальше, зависит от Господа Бога.

Когда грузовая машина подъехала к раздатке, нас погнали обратно в отделение. Через полчаса накрыли столы в столовой, и мы отправились обедать. А затем лекарства, тихий час. Отделение погрузилось в сон.

Я