— Нельзя ли побыть тут еще немножко?

— Нет, — ответил я, опасаясь, что любое промедление может ослабить нашу решимость.

— Маттео, этот уступ слишком выдается вперед, — сказал Паоло. — Девочкам будет трудно слезть с него.

— Знаю, Паоло. Но если нам это удастся, то из крепости нас уже не увидят и мы сможем спокойно спускаться на дно.

Я осторожно приблизился к краю скалы.

— Когда подползешь ко мне, — сказал я Элизабетте, — старайся не смотреть вниз. Я сам поставлю твои ноги куда надо.

Я свесил ноги в пустоту. Ветер яростно хлестал меня. Щекой я прижимался к скале. Даже среди зимы в ее расщелинах росли маленькие цветочки. Вдруг меня больно стукнул по лбу упавший откуда-то сверху камешек. Я поднял голову. Кто-то стоял на крепостной стене и смотрел вниз. Я всем телом вжался в скалу. И вдруг меня обдало струей. «А! — понял я. — Он просто решил облегчиться». Это вселило в меня новую надежду. Им и в голову не приходило, что кто-то попытается уйти этим путем, иначе на мою голову полилась бы не моча, а горячая смола.

Я немного подождал, а потом ногтями и кинжалом стал выскребать землю между камней. От долгого стояния в неудобной позе ноги чуть не свело. Но тут мне пришло в голову, что если я упаду, то и те трое наверху тогда пропадут. Когда выбора нет, принимать решение проще.

Руки у меня были скользкими от пота, но солнце уже клонилось к закату, и свет не слепил глаза. Теперь я буквально висел над крутым спуском, отчаянно нашаривая ногами опору. Носками башмаков пытался выдолбить хоть какие-нибудь углубления. Наконец я почувствовал, что твердо стою на ногах. Теперь настал черед Элизабетты.

Мне удалось вырыть несколько ямок и вытащить один камень, чтобы она смогла ухватиться за углубление. Она была легче меня, да и тело у нее было более гибкое. Она свесилась ногами с уступа и, скользнув под него, оказалась на склоне рядом со мной.

— Отлично! — пробормотал я.

Ее губы скривились в подобие улыбки.

Внезапно воздух колыхнулся, и мимо нас стремительно пронеслась птица. В тот же миг Элизабетта разжала пальцы и полетела в пропасть.

— Мама! — крикнула она почти беззвучно, словно осознавая, что случится, если крик ее будет громким.

Я попробовал удержать ее, но схватил лишь воздух.

Нет, не только воздух! Пальцы успели зацепить ее волосы, и я мгновенно сжал кулак.

Она заскрипела зубами от боли. Еще несколько секунд, и тяжесть тела оторвет этот клок волос от черепа.

— Хватай меня за пояс, Элизабетта!

— Не дотянуться! — выдохнула она.

— Тогда за ноги! За ступни! Хоть за что-нибудь!

— Тогда я утяну тебя с собой, Маттео! — По ее голосу я понял, что она сдается.

— Нет, нет! Не утянешь! Я держусь крепко! Давай! Цепляйся за меня! — прикрикнул я на нее, видя, что она колеблется.

Маленькие ручки сомкнулись вокруг моих лодыжек.

Но я солгал. Совсем не крепко я держался.

Камень, за который я цеплялся, начал шататься. Земля вокруг него пошла трещинами. Посыпалась галька.

— Ты можешь на что-нибудь встать? — спросил я ее.

И услышал, как там, внизу, ее ноги бьются о скалу.

— Нашла, нашла опору! — В тот же миг я почувствовал, как мертвый груз на моих ногах стал полегче. — Тут есть крошечный выступ, могу поставить ноги!

Застыв в таком положении, я начал обдумывать, что делать дальше.

Я понимал, что там, где находятся мои ноги, ей не за что зацепиться. И она тоже видела это.

Но тут надо мной показалась голова Паоло. Он протянул мне руки:

— Дай руку, Маттео!

Я покачал головой.

— Да, Паоло, ты сильней меня. Но ведь нас двое, и мы утянем тебя вниз!

— Я зацепил ремень за скалу и привязал Россану. Она прижимается спиной к скале и держит меня за лодыжки. Она не отпустит.

— Если ты не сможешь удержать меня, она тоже погибнет.

Последовало недолгое молчание.

Потом Паоло сказал:

— Пусть так.

— Я согласна с Паоло! — послышался снизу голос Элизабетты. — Если не получится, то мы умрем вместе. На все Божья воля!

Я протянул свободную руку Паоло. Мы вытянулись навстречу друг другу, насколько смогли. Ему нужно было ухватить меня за запястья, только тогда у нас появлялся хоть какой-то шанс. Но между нашими пальцами оставалось еще расстояние в две ладони.

Паоло чуть не зарыдал от отчаяния.

— Надо что-то придумать, — сказал я.

И в этот миг мне пришло в голову, что есть еще один способ одолеть этот уступ. И зависит он от храбрости Элизабетты.

— Послушай меня! — тихонько сказал я ей. — Как ты там стоишь? Надежно?

— Да! — отвечала она. — Я стою на маленьком уступчике.

— Элизабетта, сейчас я перелезу через тебя. Когда вытащу ногу, ты тут же хватайся за эту выемку. Поняла?

— Поняла, Маттео!

— Мне придется поставить ногу тебе на плечо. Как думаешь, сможешь ты выдержать мою тяжесть секунду или две, сколько понадобится, чтобы я смог спуститься и встать рядом с тобой на уступ?

— Да, Маттео!

На этот раз ее голос звучал более решительно. Я почувствовал, как она напряглась, приготовилась.

Я тихо окликнул Паоло:

— Паоло, оставь свой ремень прикрепленным к скале. Когда мы с Элизабеттой окажемся на уступе, вы с Россаной воспользуетесь им, чтобы спуститься пониже, а дальше мы вам поможем.

Когда мы добрались до дна ущелья, солнце уже садилось.

Мы оказались недалеко от того места, над которым находилась часовня.

Паоло отвел меня в сторону.

— Я должен убедиться, что мама и Дарио действительно погибли, — сказал он.

— Я пойду с тобой.

Донна Фортуната при падении сломала шею. Падая, она, видимо, выпустила ребенка из рук, потому что его маленькое тельце лежало на камнях несколько поодаль. У ребенка была вдребезги разбита голова.

Паоло наклонился, чтобы поднять его.

— Оставь, не надо, — сказал я.

— Но я положу его рядом с матерью!

— Если ты сдвинешь его с места, то солдаты там, наверху, поймут, как мы ушли.

Он заплакал.

— Неужели моей маме не будет покоя даже в смерти? Неужели она не сможет в последний раз обнять своего ребенка?

— Нельзя.

Он склонился к матери и поцеловал ее в губы.

— Я отомщу тому, кто виновен в их смерти!

Я силой увел его оттуда. Я понимал, что еще день, а может, и меньше, и Сандино поймет, куда мы делись. Он снова бросится по нашему следу. И он нас найдет.