Рианнон пробежала кончиком языка по пересохшим губам и, моля Бога, чтобы голос ее не подвел, тихо спросила:

— Нам еще долго?

— Почти приехали.

— Мне кажется, что мы едем уже целую вечность.

— Чуть больше часа.

— Я думаю, гораздо больше.

— Возможно.

— Наверняка вы везете нас окольными путями, чтобы мы, чего доброго, не запомнили дорогу и позже не навели на ваш лагерь федеральные войска. Зачем все это? Мало вам платка у меня на лице? Даже если бы вы не завязали мне глаза, я все равно ни за что на свете не нашла бы потом вашу стоянку.

— Отчего же? Думаю, это не составило бы для вас труда. Янки знают, что мы должны держаться ближе к воде. Значит, примерный район поисков уже известен. После этого любая зацепка, которую вы могли бы им предоставить, — и нам конец. Разумеется, мы время от времени меняем дислокацию, но перевозить в другое место базовый лагерь со стационарным лазаретом… Это, знаете ли, не так легко.

— Вы хотите максимально обезопасить себя, и для этого…

— Вот именно. И потом, Рианнон, я знаю, что, будь у вас хоть один шанс из тысячи предать нас всех в руки янки, вы сделали бы это не задумываясь. — Он наклонился к ней и прошептал в самое ухо:

— Потерпите, ибо у вас просто нет выбора. Уж кого-кого, но не вас призывать к смиренному терпению. Вам, вдове доблестного…

— Замолчите!

— Я сам буду решать, когда мне молчать, а когда говорить, леди. С вашего позволения.

— Вы очень жестоки…

— А вы двуличны.

— Н-нет…

— И это далеко не единственный ваш недостаток. Вы, например, мастерски умеете закрывать глаза на очевидные вещи.

— Что ж, возможно, вы и правы. Ну и что?

— Сейчас я завязал вам глаза, но порой вы завязываете их себе сами. Так легко споткнуться. Мы живем в опасном мире.

— Я жила абсолютно нормально, и мне ничто не угрожало до тех пор, пока вы и ваши друзья-мятежники не ворвались в мою жизнь без спроса.

— Рано или поздно в вашу жизнь все равно кто-нибудь да ворвался бы. Вам еще повезло, что это были мы. Все могло закончиться гораздо хуже.

— Хуже? Хуже некуда…

Она буквально кожей почувствовала его раздражение.

— Я знаю, о чем говорю, мэм. И вы, вероятно, тоже догадываетесь. Вместо нас в ваш дом вполне могли постучаться…

— Вы не стучались.

— Это частность, которая не имеет отношения к делу. Я хотел сказать, что вы могли нарваться на дезертиров. Южане, северяне — не так важно. Дезертиры и мародеры везде одинаковы. Люди, утратившие человеческий облик и забывшие обо всех нормах морали и нравственности.

У Рианнон невольно перехватило дух.

— И нас с Рейчел могли…

— Хуже, — перебил ее Джулиан. — Хуже, мэм. Вас могли попросту убить.

— Выходит, я должна благодарить судьбу за то, что она послала мне вас и ваших друзей-мятежников? За то, что вы воспользовались моим гостеприимством, хорошенько подкрепились, приняли ванну, а потом похитили меня и теперь силком тащите в свой бандитский лагерь?

— Выходит, так. Но вы должны быть благодарны лично мне… не только за это.

Рианнон затаила дыхание. Она боялась, что он продолжит, и в то же время отчаянно хотела узнать, что именно он имеет в виду.

— За что же еще? — еле слышно спросила она.

— За то, что я лишил вас опия, к которому вы пристрастились.

Вздох облегчения сорвался с ее уст.

— Опять вы за свое. Я не пристрастилась.

На сей раз он промолчал. Рианнон покраснела.

— Может быть, отчасти… — прошептала она.

Рианнон неожиданно поняла, что откинулась спиной на его грудь. Сквозь платок уже не проникало ни лучика света. Очевидно, день окончательно угас, уступив место ночи. Ей захотелось увидеть его лицо, она даже стала поворачиваться, но вовремя вспомнила о том, что у нее завязаны глаза.

— Сколько еще?

— Недолго.

— Я вся дрожу. Мне становится холодно.

— Теперь с каждым разом будет полегче. — С каждым разом?! Боже…

— Не пугайтесь. Прошлой ночью вы успешно сдали свой главный экзамен. Прислушайтесь к себе, неужели вам сейчас так же плохо?

— Так же…

— Не лгите мне, я врач.

— У меня ужасное состояние…

— Но не такое ужасное, как вчера.

Неожиданно для самой себя она улыбнулась.

— Вы умеете приободрить. Хорошо, не такое ужасное, но я просто адски устала.

— Так отдохните.

— Как?! Сидя в седле и с завязанными глазами? Зная, что в любой момент я могу слететь на землю или что лошадь собьется с дороги и забредет в трясину?

— Интересно, а про меня вы забыли? Я прекрасный наездник и могу дать фору многим офицерам кавалерии.

Рианнон попыталась расслабиться и не обращать внимания на легкую дрожь во всем теле, от которой все равно никак не могла избавиться. Как же она устала! Она вновь откинулась ему на грудь. Его присутствие уже не казалось ей неприятным. Совсем напротив. Она нуждалась сейчас в этой опоре, в тепле, которое исходило от него, даже в его невольных прикосновениях, к которым она уже начала привыкать.

«Боже, что я делаю… Мне хорошо. Я могу ни о чем не думать и не шевелиться. Он все сделает за меня, обо всем позаботится сам. Он сильный. Странный, странный доктор, больше похожий на лесного разбойника. Наверняка он орудует саблей ничуть не хуже, чем скальпелем. Его слова могли ранить очень больно, его прикосновения имели силу исцелять…»

Впрочем, лучше не думать о нем. Все равно это все ненадолго. Скоро ей вновь завяжут глаза и переправят в форт Святого Августина. И тогда будет уже не важно, что случилось между ними прошлой ночью. Все кончится. И только война будет продолжаться. И они вновь окажутся по разные стороны баррикад…

Должно быть, Рианнон сморило, потому что она пришла в себя лишь тогда, когда Джулиан остановил коня и ее по инерции чуть качнуло вперед. Тут же в ее уши ворвались голоса:

— Полковник, с прибытием!

— Наконец-то!

И вдруг она услышала женский голос:

— Джулиан!

Одним движением он снял с ее лица платок. Ей почти не пришлось жмуриться, ибо вокруг царила темнота. Они приехали в настоящий лагерь лесных разбойников. На широкой поляне, со всех сторон окруженной деревьями, были расставлены палатки. В двух или трех местах виднелись небольшие костры, а в руках у некоторых жителей этого лагеря горели факелы. Рианнон быстро огляделась. Она не заметила ни одного солдата в форме армии конфедератов. На первый взгляд нельзя было понять, кто тут командир, а кто подчиненный.