новую пассию отца, когда родители давно в разводе. Любопытно, кого он нашел, поладим ли мы? — примерно так. При этом в том, чтобы поладить, нет особой необходимости, так как с папой вы видитесь довольно редко, следовательно, градус ответственности при первом знакомстве снижен. — Вот, девушка! — передала она мне бежевую «елочку», вырезанную словно из кожзама, с надписью Vanilla.

— Спасибо. Здесь платить или на кассе?

— На кассе, — кивнула она в нужную сторону.

Я обернулась и увидела Федора.

— Привет, — поздоровался он вполне дружелюбно. — Что это?

Я посмотрела на предмет в своих руках, поскольку тут же о нем забыла.

— Ароматизатор в машину. Пойду оплачу.

Я сделала два шага к кассе, но Филиппов меня остановил.

— Не стоит, сам потом оплачу. Какие дела?

Я хотела спросить в отместку: «А у тебя?», но потом огляделась и предложила куда-нибудь сходить. Рассказывать про сгоревший дом странного грибника из деревни при всех посетителях и работниках магазина мне совсем не улыбалось.

— Пошли в мой кабинет.

Уже там мы сели на кожаный диван, стоящий вдоль стены довольно далеко от письменного стола, и я рассказала ему, что увидела в деревне, когда мы расстались.

— Понятно, — вздохнул он, но вроде бы не удивился.

— Ты вызвал все-таки опергруппу?

— Вызвал, — кивнул он. Помолчал, затем продолжил — с трудом, будто слова доставляли невыносимую боль: — Под кустами, которые ты указала, нашли эпителий Аллы. Более того, удалось переговорить с женой Рауля. Ей предложили большие деньги за сумочку со всем ее содержимым, и женщина отправилась на встречу, не став дожидаться мужа. Возле пруда должен был произойти обмен, но мужчина отнял у нее сумку, а когда она возмутилась, ударил по голове. Женщина потеряла сознание.

Я слушала, затаив дыхание. Когда он замолчал, спросила:

— Она видела его лицо? Сможет опознать?

Он покачал головой.

— Говорит, на нем была медицинская маска и капюшон. Она даже не запомнила, какого цвета глаза — так испугалась. Никаких денег он ей, конечно, не собирался давать. Просто отобрал сумку. Женщину нашли на берегу соседи, привели сперва к себе домой, зная, что муж отсутствует. Она отказывалась вызывать скорую и полицию, поэтому сердобольные соседи — супружеская пара — решили понаблюдать за ней сперва, вместо того чтобы оставлять одну.

— Разумно, — одобрила я поведение незнакомых мне людей. — Погоди, это та женщина, наверно, которая навстречу нам бежала?

Он кивнул. Затем с трудом вымолвил:

— Прости, что не поверил тебе. Я виноват.

Я ничего не ответила, хоть и знала, что мужчинам такие слова даются нелегко. А впрочем, они всем даются нелегко. Подумав, спросила:

— А сумка? Ее так и не нашли?

Он угрюмо покачал головой.

— Нет, зато нашли открытку.

— Да? — Я была шокирована. — Как же так? Где? Почему без сумки?

— Видимо, выпала из пакета, потому что наш пакет тоже пока не нашли. Валялась в зарослях.

— Мы же обыскали каждый сантиметр возле пруда и на поле!

— Открытку нашли в лесу. Он уходил через лес. Там продолжают работать эксперты.

Не надеясь ни на что, я все-таки спросила:

— У тебя, случайно, нет фотографии этой открытки?

Он покачал головой.

— Если надо, я попрошу оперов переслать мне, у них есть. А потом отправлю тебе.

— Отлично, спасибо. А куртка? — вспомнила я. — Жена Рауля сказала, какая на нападавшем была куртка?

— Красная, — со вздохом ответил Филиппов, мол, вот бы я сразу тебе поверил. — С ней сейчас работают эксперты. Но жары не было, куртка была надета сверху на другую одежду, так что шансов, что найдут ДНК, мало. Сама куртка не порвана, вот если бы он за ветку зацепился, — мечтательно заговорил он, — порвал одежду и поранился, тогда…

— М-да, но нам так не повезет никогда… Может, волокна ткани от другой одежды попали на куртку?

— Вполне вероятно, — кивнул Федор, — только с чем их сравнивать?

— Значит, нам нужны подозреваемые.

— А такой уже есть, — с вызовом ответил он. — Александр Сафронов.

— Сашка? — засомневалась я.

— Да, — со злостью бросил Федор, — они встречались, и он видел ее последним. Чего тебе еще надо?

— Мотив — для начала.

— Ссора. Он сейчас дает показания. Говорит, они поругались прямо в машине.

— А говорит он при этом, что убил ее?

— Слушай, — вспылил собеседник, — твой сарказм вообще не в тему. Естественно, он не признается. Почему ты его выгораживаешь? Он нравится тебе?

— Нет, — вздохнула я, советуя себе не горячиться. У Федора есть причины бушевать, он лишился обеих дочерей за несколько дней. А я должна сохранять хладнокровие. — Но он не производит впечатление убийцы. Мы виделись с ним с Наташкой, общались. Она подтвердит.

— Знаю. Он сказал следаку, что вы подходили к нему. Вы для чего предупреждаете подозреваемого? Ты не поняла, что то, что произошло — это прямой результат твоих необдуманных поступков? Вы предупредили его, и он пошел прятать тело!

— Моих необдуманных поступков?! — вскочила я с дивана. — Да я докричаться до вас всех не могла, когда Алла пропала! Я же говорила, что что-то случилось! Но ты ничего не делал!

— Это нечестно, — с обидой произнес он, качая головой.

— Да, — кивнула я. — По отношению ко мне — тоже.

И ушла из магазина.

* * *

Насколько я помнила, на куртке старика не было капюшона. Но капюшон мог быть на толстовке, и тоже красный, все произошло так быстро, что женщина бы и не заметила, что оттенки отличаются.

Короче, я вернулась в Царицыно в надежде вновь увидеть старика и сфотографировать его. Вдруг он еще не ушел? А если и ушел, тогда я буду приходить каждый день, ведь он устроился работать лодочником.

Выхаживая по асфальтированным тропинкам и высматривая нужного человека в толпе гуляющих, я начала мысленно корить себя. «Ты серьезно думаешь, что хладнокровный убийца, пугающий тебя в лесу, это тот самый милый старичок-лодочник?» После этого я запела, опять же мысленно, «Я убью тебя, лодочник», но и это не помогло. Я никак не могла заставить себя вернуться к воротам и уехать наконец домой. В итоге я дошла до того, что спустилась к лодочной станции и спросила у текущего сотрудника, в какой день старик должен заступить на работу.

— А зач… — начал он что-то спрашивать, затем, по всей видимости, меня узнал, потому что легко ответил: — Послезавтра. — Потом нахмурился, очевидно, не понимая, почему я сама его это не спросила, ведь мы довольно долго сидели на скамейке и общались, но я быстренько ретировалась, пока он не успел ничего сказать.

«Ты же помнишь, что у нас завтра экзамен по истории философии?» — прислала сообщение Наташка, когда я уже