— Понятно. Вы играли в карты, пили колу и все такое. А начали?

— В девять, может, в десять. Сью все еще официантка, и тогда у нее была вечерняя смена.

— Вы всегда так поздно начинали? Среда ведь не выходной день.

— Сью и Мэнди работали официантками, Томми — барменом. Им некуда было спешить, самое раннее — к полудню. А я… Для меня время теперь не имеет никакого значения.

Рейни показалось, что в голосе хозяйки прозвучала нотка сожаления. Не так-то все хорошо у Золушки и Принца.

— И до какого времени вы играли в карты?

— До половины третьего.

— И пили только содовую.

— Да, — быстро подтвердила Мэри.

Слишком быстро. Рейни перевела взгляд на ее сложенные на коленях руки и увидела сплетенные пальцы. «Вот мы и приехали», — подумала она.

— Вы сказали отцу Мэнди, что его дочь не пила в тот вечер ничего, кроме диетической колы.

— Я сказала, что не видела, чтобы она пила что-то, кроме диетической колы.

— Так вы не видели?

— Не видела.

Рейни поднялась. Поставила чашечку на серебряный поднос, радуясь, что избавилась от хрупкого предмета. Потом повернулась к Мэри. Теперь ее взгляд был тяжелым и твердым.

— Не видели, Мэри? Не видели? Похоже, вы намекаете, что Мэнди, возможно, и выпивала, только вам не хочется это признавать.

Мэри по-прежнему сидела с опущенной головой. Пальцы ее расплелись, повернули кольцо с бриллиантом в три карата и снова сплелись.

— Клянусь вам, я ничего не знаю, — прошептала она.

— Ну же, Мэри, сделайте доброе дело. Признайтесь, как все было.

Мэри вскинула голову. Глаза ее потемнели; похоже, огонь в ней все же тлел.

— Она везде таскала с собой банку с колой, понятно? Тогда я об этом как-то не думала, но банка с колой постоянно была при ней, ясно? Даже когда Мэнди шла в туалет.

— Полагаете, она подливала в банку что-то покрепче? Я пью колу, только колу, а потом — хлоп, добавляю чуток рому, и никто ничего не замечает.

— Возможно, она проделывала этот трюк и раньше.

— Алкоголики — народ на выдумки богатый, — согласилась Рейни, хотя сама никогда не одобряла смешанные напитки. Другое дело пиво. — Что ж, Мэри, давайте порассуждаем. Мэнди потихоньку накачивается своей колой. Предположим, она пришла к вам самое позднее в десять и оставалась по меньшей мере до половины третьего. Это как минимум четыре часа. Если она так долго пила, разве вы бы этого не заметили?

— Нет, — поспешно ответила Мэри. Теперь в ее голосе ощущалась уверенность, которой не было раньше. Интересно. — В том-то и дело, что Мэнди всегда держалась отлично. Сколько бы ни выпила, казалась трезвой как стеклышко. Еще когда мы работали вместе, Мэнди хвастала, что может выпить на работе и никто этого не заметит. Мы все ей верили. Никто никогда и не подозревал, что у нее какие-то проблемы.

— Значит, для вас было новостью то, что она вступила в общество «Анонимные алкоголики»?

— Да. Только потом, когда мы начали вспоминать некоторые детали, оценивать кое-что с иной точки зрения… Иногда она оставалась в баре после закрытия и выпивала шесть — восемь порций, прежде чем идти домой. И даже если со стороны все казалось нормально, то кто знает, как оно было на самом деле? Мэнди не была толстушкой, а алкоголь ведь просто так не испаряется, он попадает в кровь.

— Значит, она могла выпить в тот вечер, а вы бы ничего и не заметили?

— Да. — Мэри энергично закивала. — Именно так.

— А как быть с тем таинственным мужчиной?

— С каким таинственным мужчиной? — Мэри недоуменно заморгала.

— На похоронах вы сказали Куинси, что Мэнди встречалась с кем-то. Что она встретила свою любовь.

— Нет, ничего такого я не говорила.

— Не говорили?

— Не говорила. Не представляю, с чего это мистер Куинси взял, что я так говорила. С какой стати? Нет, я ничего такого не помню.

Слова лились из Мэри потоком. Рейни посмотрела на нее, слегка наклонив голову набок.

Кивнула.

— Может быть, Куинси неправильно вас понял.

— Возможно, — сразу же согласилась Мэри. — Это ведь было на похоронах. Он выглядел не лучшим образом. Да мы все… — Впервые за время разговора она поперхнулась словами, и голос ее дрогнул. — Нам всем было тяжело.

— Мэри, вы уверены, что хотите придерживаться именно этой версии? Что ваша лучшая подруга нагрузилась втихую, а вы и не заметили? Что она в одиночку поехала домой? Что пьяная сбила пешехода?

— Я рассказываю только о том, что знаю и видела сама.

— Но это не совпадает с тем, что вы говорили четыре недели назад на похоронах.

— Совпадает! Это мистер Куинси все перепутал! Может, на него смерть дочери так подействовала, что он теперь цепляется за соломинку и переиначивает мои слова. Кто знает, на что способен обезумевший от горя отец!

— Обезумевший от горя отец? — скептическим эхом отозвалась Рейни.

Наконец-то Мэри покраснела. Отвела глаза. Рейни глубоко вздохнула и задумчиво посмотрела на собеседницу. Потом кивнула. Не спеша прошлась по комнате.

— Красивая у вас мебель.

Мэри не ответила. Вид у нее был такой, будто она вот-вот расплачется.

— Ваш муж, наверное, выложил кучу денег.

— Большая часть досталась Марку по наследству, — пробормотала Мэри.

— Но все равно впечатляет, а? Интересно, что вы почувствовали, когда впервые увидели такую роскошь? Золушка, попавшая во дворец.

— Пожалуйста, перестаньте. Я говорю вам правду.

— Отлично. Вы говорите правду. Не отрицаю. Меня же не было здесь год назад. Откуда мне знать, что пила ваша лучшая подруга в тот последний вечер. Откуда мне знать, смеялась ли она тогда искренне, от радости или то было пьяное хихиканье. Может, она едва держалась на ногах. Я даже не знаю, обняла ли она вас, когда уходила, поблагодарила ли за чудесный вечер, за то, что поддерживали, не оставляли одну долгими вечерами, когда она изо всех сил старалась не потянуться за бутылкой. Бросить пить не так-то легко. По себе знаю. Это тяжело, и тут многое зависит от друзей.

Мэри опустила голову, плечи у нее затряслись.

— Вам ведь одиноко здесь, правда, Мэри? — безжалостно продолжала Рейни. — Вы сидите в этом доме, о котором, как вам кажется, всегда мечтали, а дом превратился в тюрьму. В ту самую золотую клетку.

— Я больше не хочу с вами разговаривать.

— Лучшая подруга погибла, муж все время на работе. На вашем месте я бы познакомилась с кем-нибудь, с человеком, который говорил бы, как я хорошо выгляжу, отпускал комплименты, хвалил мою улыбку. И если бы мне встретился такой человек, я бы, наверное, сделала для него все, о чем бы он ни попросил.