– Ладно, – вздохнула Шарлотта.

Она бросила на прилавок стопку пергаментных листков и вынула из кошеля на поясе туго свернутый свиток и угольный карандаш.

– Кё попросил раздать объявления о Празднике огней.

– О, это я могу…

– И надо узнать у торговцев, кто что будет продавать на празднике.

Я взволнованно перевела дух. Говорили, что Праздник огней – самый красивый праздник в королевстве, но я на самом деле мало о нем знала.

– Какой он, этот праздник?

– Светящиеся рыбки самые красивые! – крикнул один мальчишка.

– Светящиеся рыбки? – переспросила я.

Дети ахнули, ужасаясь моему невежеству.

Шарлотта ответила, раздувая ноздри, как будто объяснить – непосильная задача:

– Каждый год во время Праздника огней наши моряки приманивают светящихся рыб нашей знаменитой сладкой кукурузой. Обычно эти рыбы держатся на глубине, ищут там себе пару, пока течение не унесет их снова в море. А когда они поднимаются на поверхность за приманкой, вода вся мерцает.

Дети стали хватать листки с объявлением.

– Хотим на праздник! Хотим посмотреть мерцающих рыбок!

Шарлотта отцепила их ручонки от стопки листков:

– Это для торговцев! И для гостей Аутери. А вы тут живете! Сейчас всех отправлю в дом!

Дети спрятали руки в карманы и, переминаясь с ноги на ногу, стали смирненько слушать.

– Я с радостью помогу!

Наверное, можно заколдовать листки, чтобы они сами разлетелись по магазинам. Я уже начала придумывать заклинание.

Быстро по ветру летите, людям новость сообщите? Нет, магия не отзывается, никакого покалывания в пальцах. Прямо к цели смело мчите, всех на праздник пригласите – тоже не то…

Шарлотта нахмурилась:

– Знаешь, тебе бы вывеску получше…

Я считала, что плакатик с надписью «ВЕДЬМА ЭВА» вполне годится, хотя на расстоянии нескольких шагов его уже нельзя было прочесть.

Рин кивнула:

– Шарри права! Непонятно, чем ты занимаешься – ясновидением или, может, предсказанием погоды?

Я глубоко вздохнула:

– Или полуволшебным ремонтом?

Полуволшебный ремонт – до чего обидно звучит, даже когда сама это произносишь! Слишком много правды в этих словах. А ведь я никогда не слышала о полуволшебных ведьмах. Бывают или настоящие ведьмы и волшебники, или люди, совсем лишенные магии.

Моя хранительница мягко улыбнулась:

– Ну да, или так.

Шарлотта прикусила губу:

– Я немножко умею рисовать. Если поможешь раздать листки, могу нарисовать тебе вывеску.

– Она не просто «немножко умеет» рисовать и всякое такое! – немедленно встряла Рин. – Видела ее бумажных зверей?

Я выпрямилась. Взаимопомощь – не хуже, чем плата деньгами.

– Тебе, наверное, обед готовить пора?

И тут как раз из окна приюта выглянула старушка.

– Шарлотта!

Шарлотта сразу сникла:

– Я еще приду… Я скоро…

– Давай я покормлю малышей, – предложила Рин, со вздохом глядя на листки. – Эх, как я любила этот праздник, когда была маленькая! Мы с мамой…

Я вздрогнула – это же она про мэра Тайру!

– …обходили все-все киоски со вкусностями! Так было замечательно! Еще до того, как я стала работать на корабле.

Рин покачала головой, как будто эта мысль сбила ей ностальгическое настроение, и махнула детям:

– Команда, за мной! Слушать приказ капитана: сейчас будем обедать!

Она увела детей, а я нашла для Шарлотты несколько дощечек. Еще Шарлотта попросила красной, золотой и белой краски. Я произнесла:

– Были яркими такими – станьте красками цветными! – и превратила красный ломтик помидора из своего обеденного сэндвича в красную краску, стебельки медово-рыжей сухой травы в золотую, а кусочек булочки с повидлом – в белую.

Шарлотта обмакнула палец в красную краску и понюхала.

– Пахнет свеженьким помидорчиком! Прямо лизнуть хочется.

– Вот, рисуй этим! – Я протянула ей кисточку, сделанную из прутика и пучка травы, и тут же нахмурилась. – Как рука, не болит? Может, я тебе помогу рисовать?

– Уже почти зажило. – Шарлотта взяла кисточку в здоровую руку. – Да и все равно я левша. Эва, ты давай работай над заклинанием!

Впервые со дня нашего знакомства мы остались вдвоем. Шарлотта поставила вывеску на землю с другой стороны прилавка, и мне было видно только синюю ленту у нее в волосах, которую трепал ветер. Наверное, Шарлотта не хочет, чтобы я смотрела, как она рисует. Какое-то время мы работали молча. Шарлотта напевала себе под нос что-то нежное и немного печальное.

– Почему ты выбрала Аутери? – спросила вдруг Шарлотта.

Я выронила листки, и они рассыпались по всему прилавку, а я покраснела.

– Ах, Аутери? Вообще-то, я не специально…

Я рассказала, как заснула от магического истощения, когда исцелила руку Вауда, а потом Рин меня разбудила и сказала, что Аутери – конечная остановка.

– Так ты могла и в другом городе сойти?

Я оглянулась на виднеющийся вдали золотой купол мэрии.

– Могла, наверное. Но… Я тут подумала… В королевстве так мало ведьм и волшебников. Если я уеду, приедет кто-нибудь на мое место? Пусть я случайно здесь оказалась – если останусь, то смогу помочь Аутери.

– Хмм, случайно… – отозвалась Шарлотта. – Я тоже вроде как случайно попала в Аутери.

Из-за прилавка виднелась только ее макушка с короной из косичек.

– Это как?

Шарлотта выпрямилась во весь рост и поморщилась, вытянув забинтованную руку.

– Долго рассказывать.

– Да я никуда не спешу. Но если не хочешь, не говори.

– Не в том дело, просто… – Она оглянулась в сторону причала. – Ты же сама видишь, у меня волосы светлее, чем у других. Это потому, что я не из Аутери. Может, с Бродячих скал, а то и вообще из другого королевства. Короче, в Аутери все про это знают, и мне раньше не приходилось никому рассказывать свою историю.

– Я очень хочу послушать!

Она протяжно вздохнула и наконец начала рассказывать:

– Мэр Тайра привыкла рано утром ходить на прогулку. И вот однажды она шла по берегу за портом и вдруг увидела у самой воды какой-то синенький кулечек. Она сперва не обратила внимания, но тут услышала плач. Этот мокрый тряпичный кулечек была я. Мэр Тайра наводила справки по всему королевству. У каждого кто-нибудь из знакомых пропал в море, но никто еще не слышал, чтобы море кого-то отдало назад. В Аутери не было ни ведьмы, ни волшебника, и невозможно было узнать, откуда я взялась. Мэр Тайра основала сиротский приют для меня и для других детей, у кого родители пропали в море. Никто за мной так и не пришел. Когда-нибудь я выясню, откуда я.