Яхта приблизилась к крохотному песчаному островку, окруженному отмелью. Бретт бросил якорь.

— Здесь мы можем поплавать.

— У нас ничего с собой нет для купания, — сказала Миранда, когда они дошли до серебряного пляжа.

— А ничего и не нужно. Здесь нас никто не увидит. — Бретт улыбнулся. — Ты, конечно, можешь плавать в шортах и майке, потом все быстро высохнет.

Миранда вспыхнула и отвернулась от снимавшего джинсы мужа. А когда она, так и не услыхав даже всплеска, посмотрела в его сторону, Бретта нигде видно не было. Ее охватила тревога. Поспешно сбросив одежду, она бросилась в воду вслед за мужем.

Бретт просто подстроил ей ловушку, как она потом поняла. Не успела Миранда, задержав дыхание, поискать Бретта, как он тут же схватил ее сзади, крепко прижал к себе и оттолкнулся от дна. Вокруг засверкала поверхность моря. Ощущение было невероятным. Миранду снова охватило почти такое же блаженство, как предшествующей ночью.

— Ты уж извини, — поддразнил Бретт, когда они отдышались.

— Я подумала, ты попал в беду, стукнулся о скалу, или еще что-то случилось.

— Иногда такое бывает, — загадочно согласился муж. И, будто бы оправдываясь, положил жену на песок и начал осыпать ее ласками.

Сердце у Миранды замерло, а потом бешено заколотилось, когда губы Бретта прикоснулись к ее губам. Тело его так напряглось, что не оставалось никаких сомнений в том, как он желает близости. Бретт положил руку ей на грудь, и розовые соски немедленно ожили. Миранда невольно вскрикнула.

— Ты меня хочешь?

Ну как можно это отрицать, когда каждая клеточка ее тела так жаждет Бретта! Миранда закрыла глаза и кивнула, ощущая набегающую все сильнее страсть. И больше уже не чувствовала ничего, пока не достигла тех горных высот, на которые несколько раз поднималась прошедшей ночью…

Остаток дня они провели в постели на яхте. Койка была узкая, но Миранде было все равно. Бретт то ласкал жену, то поддразнивал, а потом стал учить, как доставлять удовольствие ему. Но ни разу за все это время, как позже вспоминала Миранда, муж не сказал ей о любви…

Когда они уже покидали островок, Миранда сказала, что очень жалеет, что так мало на нем повидала. Бретт со смехом признался, что, хоть и бывал здесь неоднократно, тоже мало что на нем видел. Миранда сразу же подумала о женщинах, которых Бретт привозил сюда.

На следующее утро на Льюк прибыли двое мужчин. Бретт закрылся с ними в офисе, и они просидели там весь день. Линда подала им туда легкий ланч. Уехали они к вечеру.

— Кто это был? — полюбопытствовала Миранда, когда они с мужем сели ужинать. — Мне казалось, в рождественскую неделю никто не работает.

— Директора, — безразлично сообщил Бретт. Он выглядел усталым, морщинки на лбу и у глаз стали заметнее.

Миранда потянулась за ломтиком восхитительно пышного, с хрустящей корочкой хлеба Линды, который та пекла каждый день.

— Сколько же у тебя директоров?

— Тебе действительно интересно?

— А разве жену это не должно интересовать? — ответила Миранда. — Кстати, ты бы мог их мне представить.

— У нас же медовый месяц. Они повидать тебя и не рассчитывали.

— Уж не стесняешься ли ты меня?

Бретт нетерпеливо нахмурился.

— Почему я должен тебя стесняться?

— Я ведь была калекой. Иногда я думаю: ты про это когда-нибудь забываешь?

Синие глаза Бретта засверкали — так бывало всегда, когда он сердился.

— Перестань нести чепуху! Вспомни: я сделал тебе предложение, полагая, что ты останешься калекой на всю жизнь.

Пришлось Миранде сделать вид, что она разглядывает курицу под соусом кэрри, приготовленную для них Линдой. Почему Бретт говорит так, будто бы она его в чем-то обманула?

— И все-таки, думаю, калеки ты мог бы стесняться, — упрямо вернулась она к прежней теме.

Бретт стукнул кулаком по столу. Такого Миранда еще не видела.

— Не знаю, почему возник этот разговор. Ты молода, красива и сексуально весьма привлекательна. Но будь по-прежнему калекой, — а ты отнюдь не калека! — я был бы уверен, что ты меня никогда ни в чем не предашь.

— Извини, Бретт, но ты должен знать: я тебя и теперь не предам. Зря я затеяла этот разговор. Просто ты целый день работал, а мне даже занять себя было нечем.

— Используй вечер на полную катушку. — Глаза мужа опять смеялись. — Да и целая ночь у нас впереди.

Миранда пропустила эти слова мимо ушей, хотя и вспыхнула.

— Жаль, что для меня не находится тут дела. Ведь у меня степень бакалавра, если ты не знаешь.

— Не хочу, чтобы ты занималась карьерой, — отрезал Бретт. — Мне нравится, что ты для меня всегда доступна.

Щеки Миранды заалели еще сильнее. Глаза Бретта мягко обволокли ее, безошибочно подчеркивая смысл сказанных им слов. Но и на сей раз Миранда отказалась отклоняться от темы.

— Я бы очень хотела помогать физически увечным людям. Можно сделать для них куда больше, чем это обычно себе представляют. Даже подарок, несколько недорогих безделушек могут намного облегчить им жизнь.

— У тебя было не просто множество приспособлений и безделушек, Миранда. У тебя их был целый арсенал, — мягко сказал Бретт. — И по большей части, очень дорогих.

— Мой отец слишком много делал, чтобы облегчить жизнь всего лишь мне одной. — Серые глаза Миранды выразили сожаление. — Теперь я это понимаю.

— Тебе незачем себя за это корить.

— Я знаю, — быстро ответила Миранда. — Гэри поступил так, как поступил бы на его месте любой отец, если ему это по карману. И я этого забыть не могу. Вернувшись домой из Швейцарии, я собиралась наслаждаться жизнью. Чувствуя себя… как бы это сказать… целой, испытывала решимость позабыть, что была некоторое время другой. Оказывается, такое не забывается. — Миранда нахмурилась. — Я не допущу, чтобы это ощущение стало у меня навязчивой идеей, но обязательно найду способ помочь физически ущербным людям, какой я сама когда-то была.

— Увидим. — Бретт нахмурился. — Ты должна дать себе еще какое-то время на реабилитацию.

Линда подала кофе, пожелала спокойной ночи и ушла домой. Проведя сегодня большую часть времени на воде и возле моря, Миранда не хотела больше выходить из дома. Она выбрала книгу и села читать. Бретт перелистывал деловые бумаги.

Около одиннадцати Миранда сдалась и заявила, что отправляется спать.

— Моя книга, наверное, не так интересна, как твои бумаги, — сказала она.

Бретт взглянул на нее и резко вскочил. Разбросав бумаги с небрежностью, явно не соответствующей их значимости, он схватил жену в объятия. Лицо у него было серьезным, но глаза ярко блестели, когда он прошептал: