– Подумаем, прикинем и решим, – согласился Трибуц. – Завтра решим. Да, Иван, тебе из жилого фонда квартира положена, уже выделили, у адъютанта ордер и адрес заберёшь.

– Спасибо, товарищ адмирал, – ответил я, понимая, что на этом всё и мне намекают, что пора расходиться. Он ещё не был полным адмиралом, а только вице, но я называл так: мне несложно, а ему приятно.

Покинув кабинет командующего, я забрал ордер и бумажку с адресом, после чего водитель отвёз меня по адресу; куда ехать, он знал. Ключ тоже выдали. Я поднялся по лестнице в сопровождении консьержа, водитель нёс вещи. Открыв дверь, прошёл в прихожую. Взором квартиру я уже изучил – неплохо. Трёхкомнатные меблированные апартаменты на третьем этаже, с небольшим балконом и видом на Васильевскую стрелку. Санузел раздельный, и телефон есть, можно родным Ивана позвонить. Будем обживаться.

Водителя я отпустил. Консьерж показал мне, что где лежит, даже постельное бельё было. Я отдал ему оба комплекта повседневной формы: здесь прачечная была, постирают. После чего устроился в ванне с горячей водой – как же давно я об этом мечтал. Протираться влажными полотенцами – это всё же не то.

Потом в халате, который купил в Германии, и тёплых домашних тапочках я прошёл в гостиную. Тут на тумбочке у дивана стоял телефон, и я по памяти, через телефонистку, набрал квартиру Мальцевых и вскоре услышал голос младшего брата. Время было полдесятого, они ещё не спали, так что пообщались. Я сообщил адрес квартиры, которую мне выделили как комсоставу, и о том, что сегодня вернулся. Они об этом, к слову, знали: отец у Ивана – главный инженер судоремонтного завода, ещё бы ему не знать, что на подведомственной территории встала трофейная лодка. Договорились, что завтра я при возможности их навещу.

Действие алкоголя уже прошло, хотя в ванной меня немного развезло в тепле, однако теперь на меня напал сильный голод. Я, конечно, обедал в столовой при штабе, но ужин как-то пропустил, а закуски в кабинете у адмирала – это не совсем то, что нужно. Жидкого захотелось, супа.

Достав из Хранилища котелок с ухой, я навернул её с горячим душистым хлебом. Потом выпил чаю, почистил зубы и спать. В квартире было вполне тепло, трубы горячие: у здания одна котельная с соседней хлебопекарней, а там постоянно пекли хлеб.

Водитель прибудет завтра в десять утра, отвезёт в штаб, будем решать с моим назначением. Приказ о снятии меня с командования «семёркой» уже подписан, быстро сделали. Теперь будем ожидать нового назначения.

* * *

Позавтракав, я сначала заехал на стоянку «семёрки» и выяснил, что Мальков в штабе подводных лодок, его уже утвердили на командование, звание тоже подтвердили, но приказа на бумаге пока нет. Попрощавшись с командой, я направился в штаб. Командующего не было, куда-то срочно отбыл, поэтому меня пригласили к начальнику штаба флота, а вскоре туда вошёл и Стеценко.

– Другой лодки у нас для вас нет, – сообщил вице-адмирал Ралль. – Поэтому вот приказ назначить вас капитаном на К-3. Лодка стоит у завода сто девяносто четыре. На ней проводились работы силами рабочих и инженеров завода. Лодка готова к походу. Капитан первого ранга Стеценко проводит вас и представит команде. К сожалению, прежний командир, капитан третьего ранга Малафеев, это сделать не может в связи с ранением и осложнениями после.

– Благодарю, – козырнул я, забирая бумаги с приказом.

Ничего другого я сказать не мог. Лодка эта океанская и для небольших глубин Балтики не совсем годится. Тут бы среднюю лодку типа «Щ», ну или «С». Хотя, с другой стороны, шесть торпедных аппаратов в носовом отсеке и четыре в кормовом, двадцать четыре торпеды и двадцать мин заграждения уже заставляют заинтересоваться лодкой. Два 100-миллиметровых орудия, две корабельные «сорокапятки» и два зенитных пулемёта тоже неплохо.

Стандартный экипаж подводной лодки типа «К» состоял из шестидесяти семи человек: десять командиров, двадцать старшин и тридцать семь матросов. Второй отсек лодки был отведён под кают-компанию и одноместные каюты командного состава, а четвёртый отсек – под кубрик и кают-компанию старшин, а также электрический камбуз. Рядовой состав и старшины размещались на постоянных койках в первом, шестом и седьмом отсеках. Провизионные цистерны, вмещавшие половину полного запаса продуктов, располагались в первом и четвёртом отсеках, остальная же часть запаса распределялась по жилым отсекам.

На лодках имелись фреоновые рефрижераторные установки, но из-за отсутствия фреона они не использовались. Запас пресной воды, хранившийся внутри прочного корпуса, составлял три тонны. Эксплуатация показала недостаточность этого запаса. На лодках, впервые в советском подводном флоте, имелись ванны и душевые для личного состава, однако ванны были сняты со всех лодок вскоре после начала войны, а душевыми практически не пользовались из-за малого напора горячей воды и необходимости экономить пресную воду.

Для регенерации воздуха в подводном положении использовались индивидуальные машинки регенерации с патронами РВ-2, РВ-3 и РВМП с каустической содой, вместе с чистым кислородом, хранившимся под давлением сто шестьдесят атмосфер в сорокалитровых баллонах, что обеспечивало нахождение под водой до семидесяти двух часов.

Это всё, что я помнил по описанию этих лодок. Отказываться глупо: плюсов больше, чем минусов. Сами видите, это не лодка, а шедевр. Пока не доведённый до идеала, но всё же шедевр. И к слову, у меня были баллоны с фреоном, у немцев со складов увёл. Так что у меня морозильники и холодильники будут работать.

Мы со Стеценко посетили секретный отдел, где я получил приказы и расписался. После этого на моей «эмке» мы с командиром учебной бригады подводных лодок, куда входила К-3, контр-адмиралом Заостровцевым, покатили к стоянке моей новой лодки.

Да, а что касается «эмки», теперь она не моя. Машина за лодкой записана, а командир теперь Мальков, ему отдать нужно. Поэтому после того как я принял лодку (старпом, старший лейтенант Дёмин, здорово помог), водитель отвёз Стеценко и контр-адмирала обратно в штаб и убыл к месту службы. Вот так я и лишился машины.

Распустив строй, я сообщил командирам:

– Через десять минут старпома, главного механика и комиссара ожидаю у себя в каюте.

Строй рассыпался, и все заторопились по трапу на лодку: ветер дул лютый, холодный, пробирал до костей, шинель не спасала. Вестовой сопроводил меня до каюты, этот матрос был закреплён за мной как денщик (к слову, на «семёрке» эту работу выполнял один из трюмных матросов). Он здесь ещё и канонир – заряжающий у кормового 100-миллиметрового орудия. Он же денщик и у старпома.

Вещи мои уже были в каюте, так что я стал раскладывать их по местам, заодно изучая саму каюту. Я ещё на пирсе мельком осмотрел всю лодку и нашёл три проблемных места, которые нужно привести в порядок. Раз уж теперь это моя подлодка, здесь всё будет идеально, я об этом позабочусь.

Тут раздался стук в дверь. Я впустил командиров, велел им садиться на койку, так как места было не так уж много, и, встав перед ними, сообщил: