– Старший политрук Федосов, комиссар стрелкового полка Ленинградского народного ополчения. Мы тут оборону держим. А что обстреляли – уж извините, вы на немецком самолете летели. Кстати, товарищ Мальцев, можно ваши документы посмотреть?

– Да, конечно.

Я расстегнул шинель, засветив две медали Героя, и протянул ему командирскую книжицу и командировочное – у меня с документами порядок. Два других командира осматривали салон самолёта.

А вот звуки боя неподалёку мне не нравились. Прислушавшись, я сказал:

– Похоже, немцы тоже видели, куда их самолёт сел, и атакуют ваши позиции. Видимо, своим помочь хотят.

– У нас хорошие позиции, отобьёмся, – возвращая документы, ответил политрук. – Откуда у вас немецкий самолёт?

– У, история ну очень интересная.

– Это мы его? – спросил лейтенант-артиллерист, показав на тело Олега.

– Нет, разбился при посадке. Я решил не бросать тело, а доставить в полк, чтобы похоронили с почестями. А история такова. Был в Москве, награждали второй Золотой медалью, возвращались мы на двухместном истребителе, был бой. Оба «мессера» Олег сбил, последнего тараном. Мне пришлось прыгать, а он решил машину посадить, и вот как вышло.

Пока я искал место посадки, немало времени прошло, а тут слышу: звенит кто-то мотором. Выскочил на поляну и увидел этот связной самолёт, который, видимо, своих искал, тех двоих. Я руками махать начал. Он увидел обломки самолёта, меня в комбинезоне и шлемофоне лётчика (это я сейчас переоделся) и сел, приняв за своего. Ошибку понял, да поздно, я его на прицеле пистолета держал. Разоружил немца, забрали тело Олега и вылетели, и вот до вас долетели.

– А вы говорите на немецком? – спросил политрук.

– В совершенстве знаю, – подтвердил я. – Кстати, мне бы своим сообщить. Что у вас со связью?

– Никак. Это вам в штаб дивизии надо. С транспортом поможем, телегу и возницу дадим. Машин у нас нет.

Немца выгрузили, обещали похоронить. Даже жаль, привык я к нему. Его кобуру с «Вальтером» я политруку отдал, про документы не вспомнили.

Вскоре подкатила телега. Мы погрузили тело Олега, с трудом выпрямив конечности, и, сев на край телеги, покатили вглубь леса. Куда ехать, возница знал.

А вообще, ополченцы не против были меня задержать, в смысле стол накрыть, напоить, расспросить о причинах второго награждения: газеты с нашим походом и возвращением ещё не дошли до передовой. Но бой усилился, командиры забеспокоились, так что отправили нас и побежали обратно: немцы в одном месте всё же смогли выбить наших из окопов, так что помощь точно не помешает.

Через три километра, когда уже стемнело, мы выехали к штабу дивизии. О нас уже знали: оказалось, политрук послал вестового лесной тропинкой, и он давно обогнал нас. Я связался с полком, где служил Олег (со штабом флота почему-то не соединяли), там с огорчением узнали о гибели их лётчика и велели ждать на месте, утром пришлют связной самолёт. У медсанбата имелась удобная площадка для взлёта и посадки, санитарные там уже садились.

Пока ждал самолёт, попал под прорыв немцев. И что обидно, виноват я. И Олег из-за меня погиб: я же про ту вырубку сказал. Сейчас немцы, перекинув немногочисленные резервы, атаковали в том месте, где сел их самолёт, и прорвали фронт, сумев дойти до штаба дивизии. Чёртовы «охотники», всё из-за них.

Погода дрянь – мокрый снег с дождём. Рядом тело Олега, которое я бросить не могу: совесть не позволяет. Вокруг ночной бой, и гибнут наши. А меня ждёт лодка и скорый новый поход. И что теперь делать?

Что-что, воевать будем. Бросать своих без помощи я не собирался. Штаб дивизии готовился к обороне, уходить никто не хотел. Я добежал до сарая, где лежало тело Олега, и убрал его в Хранилище.

Потом, пользуясь темнотой и суетой вокруг, оторвался от сопровождающего. Отбежал в сторону и, достав лопатку, стал готовить миномётную позицию. Закончив, достал полковой миномёт и, установив его, стал готовить мины, вкручивая взрыватели. Пока на пятидесяти остановился. Подправив прицел, выпустил первую мину. Недолёт, да и грунт от сотрясения садился, но с третьей мины дело пошло.

Немцы, штурмовавшие деревеньку, в которой находился штаб дивизии ополченцев (от меня до них с километр будет), как-то поскучнели: находиться под удивительно точным миномётным огнём им сильно не понравилось. Поэтому они отошли. Но если они думали, что я от них отстану, то зря: я и по лесной дороге бил, где их немало скопилось. На удивление точный огонь изрядно бесил немцев, но их попытки обойти небольшими группами и по лесу я пресекал, накрывая эти группы минами. Многие разрывались наверху, детонируя от веток, но осколков хватало, чтобы выбивать солдат таких обходных групп.

В итоге командир немецкого полка отдал приказ на отход, и до самой передовой, где они выбили наших, я сопровождал их огнём. Наконец, немцы не выдержали и побежали. Резерва у ополченцев не было, комдиву пришлось сформировать две роты из обозников и тыловиков, они и заняли окопы поредевшего батальона. Несколько групп собирали на дороге раненых и убитых немцев, свозя их к деревне; десятка три немцев бродили по лесу, и не думаю, что надолго. А я исчез: достал полуторку и покатил прочь.

Всю ночь ехал и к утру оказался у аэродрома. Три поста, которые встретились мне по дороге, обходил пешком, а потом снова доставал машину и ехал дальше. Так и добрался.

Подъехал к штабу, сказал, что машину брошенной нашёл, могут себе забрать. Тело Олега было в кузове, передал его им. Хотел спать отправиться (тут казармы оборудованы, душ, тепло), но особист прицепился и не отставал, пока я ему рапорт о приключениях не написал. Штаб флота о своём возвращении я предупредил, через дежурного, так что они в курсе. После этого, наконец, душ и спать.

А те «мессеры», сбитые Олегом, я подтвердил, и их записали за ним. У Олега четыре сбитых на счету было, теперь шесть. Хоть и посмертно, но его наградят, награды родственникам отправят.

* * *

Разбудили меня уже через час: приехали за мной на машине. Причём ладно бы наши моряки, но это были типичные работники госбезопасности: старшим был младший лейтенант и с ним двое сержантов. Предъявили документы городского управления и попросили пройти с ними. Ругаясь, я собрался и направился за ними.

– К нашей машине, – сказал лейтенант.

– У меня своя, – буркнул я недовольно: настроение, оттого что не дали отдохнуть, было на нуле.

– Васильев, Авдотьев, поедете с задержанным.

– Каким ещё задержанным? – остановившись, развернулся я к нему.

– Топай.

Получив сильный толчок в спину, я развернулся и двумя сокрушающими ударами отправил сержанта в нокаут. Это был низкорослый, но крепкий курносый парень лет двадцати пяти. Второй сержант схватился за пистолет, но не успел отпрыгнуть и тоже ушёл в нокаут. Прыжок – и не успевший среагировать лейтенант тоже упал: не боец, типичный кабинетный работник. Причём удары я не сдерживал, челюсти крушил всмятку.