— Чем я плоха? — с надрывом спросила она у меня. — Чем я хуже этого щенка, котят, твоей сварливой бабушки? Я бы всю свою любовь ей отдала, будь у меня такая возможность. Всю себя, Демид! Но я её нужна ей. Почему???

Я хотел сказать — просто ты не Ольга, но…это было бы жестоко, пусть и чистая правда. Родителей не выбирают. Просто у Даши уже есть мать, та, которую она успела уже полюбить. И нам остаётся только принять это и пытаться завоевать доверие ребёнка. Я с этим уже смирился.

Настя долго думала о чем-то своём, глядя на гуляющую в саду троицу. Я стоял рядом молча, чтобы не мешать ходу её мыслей, затем сказал:

— Немного терпения, Настя. Немного терпения.

— Я так устала, — Вздохнула она.

Прижалась к моей груди, я погладил её по волосам, убранным в строгий пучок. Затем она отстранилась, словно решилась на что-то, или просто вспомнила нечто очень важное.

— Я уеду… На сутки. Девочка будет только рада…

— Куда? — удивился я.

— Дела.

У прежней Насти никаких дел отродясь не водилось. Университет заканчивала постольку поскольку — я в свои руки взял и платил, мне было удобнее, когда Настя дома сидит. Занималась она ребёнком, книжками, да всякими дурацкими курсами по саморазвитию. А теперь?

— Дела? — уточнил я.

Настя вспыхнула.

— Мы два года живём раздельно, Демид. Я работаю. Онлайн консультантом, я же педиатр…от одной очень известной клиники. И если я говорю, что у меня дела, значит дела и есть.

— Хорошо, — не стал спорить я. — Дать водителя?

— Это в другой город…если только до аэропорта.

Водителя с машиной я выделил, собралась Настя быстро, взял лишь одну небольшую сумочку. Чмокнула меня в щеку, с печалью посмотрела на Дашку, помахала ей рукой. Я было подумал, что она собралась лететь туда же, где Ольга, но нет, рейсов туда в это время не было. Уточнил, её рейс был в соседний регион, город миллионник. Пожал плечами — так и быть.

А вечером позвонил человеку, который в свое время не оправдал моих надежд. Он пытался найти следы моего ребёнка и не справился.

— Возвращайся, — велел я. — Там Ольга. Присмотри, и вдруг помощь нужна будет…

Электричка ехала мерно, убаюкивая. Я засыпала, потом вагон коварно подпрыгивал на стыках рельс, просыпалась, сонно моргала, в сотый раз смотрела, который час. Один лишь час пути, а тянулся целую вечность.

Приехала ранним утром, таким тёмным, какие только в конце декабря бывают. Вышла, пытаясь сориентироваться куда идти, сверилась с картой в телефоне. К сожалению, я не сохранила номер этого Миши. Каюсь — специально, не хотела, чтобы что-то меня с прошлым связывало. Теперь жалею, да поздно.

По нужному адресу добралась, когда уже совсем рассвело. Номер квартиры и подъезд не помнила, полагалась на зрительную память, и она не подвела. Дверь подьезда не то, что открыта, наполовину снесена с петель. В подъезд нанесло снега, на ступенях стоит пустая бутылка из под водки. В лифт заходить не стала, поднялась пешком. Звонка нет, стучу. Снова стучу и снова, сбила костяшки, когда наконец услышала шаркающие шаги по ту сторону. Дверь открыл заспанный мужчина лет тридцати. Его я узнала, он же здесь был почти шесть лет назад, я не ошиблась адресом.

— Здрасьте, — улыбнулась я.

— Че надо?

Пахнуло перегаром и немытым телом. Плевать. На все все равно, таков мой девиз на пути, который ведёт меня к Дашке. Я упорная, я своего добьюсь.

— Мне Миша нужен, — снова улыбнулась я.

— Какой?

— Он жил здесь шесть лет назад. Пил здесь.

— А, кто тут только не пил, — отмахнулся мужчина. — Не помню.

И дверь захлопнул. Я не сдалась так скоро, и стучала в неё, и пинала, и слов нецензурных не жалела — бесполезно. Тогда я прошлась по всем соседям. Поговорила со всеми. Мишу никто не знал и не помнил. Спустилась вниз — к тому времени погреться на солнышке вышли бабушки. На лавочка сидеть холодно, стоят группой у подъезда, что-то обсуждают. Мишу они помнили, но их слова так разнились, что никакой пользы не несли.

У меня от обиды перехватило горло, реветь хочется, ещё и голова кружится — последний раз вчера ела.

В соседнем доме кафе, скорее, столовая, туда и зашла. Там — на удивление чисто. Выпечкой пахнет. Заказанные мной салат и картофельная запеканка с курицей весьма не дурны. Чай горячий и терпкий. Когда я его уже допивала за мой столик подсел парень.

Я брови удивлённо вскинула — время не пиковое, до обеда далеко, столиков свободных много. Сама на него смотрю. Долговязывый, неврзрачный. Без возраста, ему и восемнадцать можно было дать, и тридцать. Смотрит на меня, серые глаза бегают, взгляд не задерживается ни на чем не на мгновение.

— Зачем тебе Мишка нужен? — наконец спросил он.

У меня сердце екнуло и пустилось вскачь в предчувствии — все было не зря. Я ниточку нашла и больше её не упущу.

— Я работала с ним несколько лет назад, — спокойно ответила я, стараясь не сказать лишнего. — Осталась довольна, все прошло хорошо. Теперь мне снова нужны его услуги.

— Сколько заплатишь за информацию? — в его голосе нетерпение.

Я отдала бы все, что у меня есть. Но я боюсь дать слабину. Боюсь показать насколько это важно мне. Да и верить ему не нужно — можно остаться вовсе ни с чем. Я достала одну купюру и положила её на стол.

— Не больше, — холодно сказала я — Я тебя знать не знаю.

Паренёк глаза закатил, но бумажку подобрал шустро, она исчезла в его кармане, как не бывало.

— На Китайке, — ответил он. — Ночной клуб. Мишка там каждую ночь появляется, и сегодня должен. Не благодари.

И исчез вместе с купюрой в неизвестном направлении. Не сказать, что я верила ему, но должна была проверить любую возможность. И к открытию я уже у ночного клуба была. Он был странным, не таким, как мне представлялось — по ночным клубам я раньше больно не тусила. Жила в маленьком городке, потом училась, потом вышла замуж… А уж затем просто боролась за выживание со своим ребёнком.

И сейчас смотрела с любопытством и лёгким разочарованием. Обычная бетонная коробка, на склад похоже. Судя по всему, здесь куча разных офисов, а сбоку притулилась вывеска ночного клуба и лестница ведёт вниз. Ещё заперто, на парковке только три машины, народу никого. Мороз щиплется, но я терпеливо жду.

Думаю о том, что Мишку легко узнаю. И описать его смогу другим людям. Он на сестру свою похож. Такой же глазастый, с благородным лицом. Тонкая кость, голубая кровь, что взять. И взгляд его отлично помню, лёгкую пресыщенность жизнью, которая ему явно поперёк горла, и щетину трёхдневную. Я точно узнаю его в толпе.

Наконец дверной запор щёлкнул, отпираясь, наружу выглянул лысый охранник, замер при виде меня. Его удивление выразилось в коротком и емком — э?