начать затягивать ткань на своем горле, как мой мозг подобно вспышке молнии пронзила яркая и пугающая мысль. Я и прежде предполагал, что происходящее мне может лишь мерещится (может не рассчитал прыжок и ударился головой о дно бассейна или не смог вовремя всплыть, а может я вообще лежу сейчас дома в кровати и вижу очередной кошмар).

Перед моим мысленным взором предстала такая картина – вдруг я, отключился в ходе несчастного случая, вдруг в мире прошло не так уж много времени и сейчас меня активно пытаются спасти, привести в чувство – тот же спасатель, отбросив в сторону свой телефон, а моя попытка суицида – проекция угрожающей мне в том мире смерти, и стоит мне убить себя, как мой организм перестанет бороться, и я умру не только здесь, но и там.

Я ослабил хватку и растерянный завис в черной жиже – обнаженный и напуганный, один на один с непроглядной тьмой.

Лесной Принц

Марк и Матиус из всех героев больше всех походят на осколки моей собственной души, до боли знакомые мне и столь невидимые для окружающих.

Марк хорошо знал тропинки этого леса. Ему нравилось сбегать сюда после уроков – немного свободы между учебой в школе и скуки дома. Стояла ранняя осень и солнце еще ярко светило, а листья еще хранили свою изумрудную зелень. Он был здесь сотни и сотни раз. Ему нравились обжигающие поцелуи солнца, нежные поглаживания трав под ногами и музыка пения птиц. Он все надеялся встретить здесь ежа или белку, а может даже зайца – они здесь обитали и временами ему удавалось заполучить столь желанную встречу.

Бабушка же рассказывала ему о кое – ком покрупнее – о гигантском олене, Принце Леса, что скрывается в чаще. Тело его испещрено глазами, и он видит и ведает все, что происходит в его Королевстве, оставаясь невидимым для гостей. Бабушка знала много сказок, много легенд и интересных историй, но сама стала историей в прошлом году. Без нее дома стало еще более пусто и скучно, словно из него ушло последнее тепло.

Утомившись – из-за школы он мало спал, Марк привалился к мощному дубу и прикорнул. Не было времени спать – и именно поэтому хотелось уснуть, ведь во сне ему не придется за сон стыдиться.

Когда он проснулся уже было темно, а значит родители снова будут ругаться. Марк достал из рюкзака заготовленный фонарик и очень смело для десятилетнего мальчика зашагал через лес домой. Он редко бывал здесь в такое время – вечерами казалось, что ветки и травы, мокрые от влаги сами хватают его за ноги, за плечи, за руки, словно уговаривают остаться.

Приближаясь к городу, Марк услышал громкие всхлипывания с ближайшей поляны. Ему стало чуть жутко, он притушил фонарик и тихо подкрался. Посреди поляны стояла девочка с столь знакомым силуэтом.

– Амели, – прошептал Марк. Амели, удивительная Амели, с золотистыми волосами, рыжеватыми веснушками и кристально голубыми глазами. Амели – пахнущая карамелью, его прекрасная Амели, его – пусть она пока и не знает об этом.

Нет, пока она не видит его, не замечает его, и не ведает его мечтаний о ней. Не замечает низкого замкнутого мальчишку с растрепанными черными волосами на фоне статных и громких бугаев из их класса. Но когда – нибудь она будет его.

– Амели, – попробовал он окликнуть ее, но в горло пересохло от волнения, ноги стали деревянными, а сердце колотилось как безумное. Дрожащей рукой он включил фонарик, а девочка испуганно вскрикнула.

– Это я, это я, – закричал он, поспешно выскакивая из кустов, пока она не убежала от страха.

– Марк?! – с удивлением и облегчением вскрикнула она, а еще – к радости Марка с радостью и бросилась к нему.

– Я заблудилась в этом ужасном, ужасном лесу. Мы гуляли здесь днем с Тиной и Томом, а потом они убежали. Девочка обиженно надула губы и топнула ножкой, что показалось Марку очаровательным.

– Убежали, а я не знаю дороги, я никогда – никогда не хожу сюда! В этот ужасный лес! Он испачкал мне платье! И тут холодно, и темно!

– Ттттак ддавай, я вы… выведу тебя отсюда, – запинаясь произнес Марк.

Он специально пошел длинной дорогой и не спешил по пути, ведь наконец – то рядом с ним шла Амели, его Амели.

Он накрыл ее своей курткой и заботливо подавал руку, помогая перебираясь через острые коряги. Постепенно они разговорились. Марк рассказал ей что лес не столь ужасен, что он часто бывает здесь и ничего страшного не случилось.

– Знаешь, лес для меня особенное место, мне нравится уходить сюда. – признался он, когда они подходили к ее дому.

– Это словно мое царство, где я свободен – ни родителей, ни домашки, ни хулиганов… Только ты никому, никому не говори об этом… Хорошо?

Амели улыбнулась, и Марк несмотря на вечерний сумрак увидел ее улыбку в свете городских фонарей, разглядел ее ямочки на щеках.

– Не расскажу, – пообещала она и смущенно, на лету чмокнула его в щечку, а затем – так же на лету, стремительно и легко бросилась – полетела к двери.

На следующее утро Марк пришел пораньше – ему хотелось испытать удачу и попробовать заговорить с Амели до уроков. Мысль об этом то обжигала его жаром, то обращала в лед от волнения. Когда он зашел в класс – его постигло разочарование, Амели сидела в стайке других ребят, а все почему – то смотрели на него.

Да, хулиганы любили его задирать, обижать, забирать деньги на обед, но обычно расценивали как пустое место. А сейчас все глаза были обращены на него, кроме глаз Амели, которая смущенно прятала взгляд.

–Чууудииилаааа, – затянул один из мальчишек.

– Лесной чудик, леший, леший, – вскоре подхватили все остальные (да, у детишек странные представления об обидных прозвищах, как и у автора данного текста).

Сердце Марка ушло в пятки, он растерянно смотрел на Амели и понимал, что она его предала. Она всем рассказала его тайну.

Его жгло изнутри от обиды – обиды за то, что его так осмеяли, обиды, что это продолжалось неустанно год за годом, но хуже всего была что она – его Амели, Амели, что должна была быть его, предала, обманула его.

Он смотрел через призму слез, застилавших глаза на злые, насмешливые лица вокруг – и обида сменялась отчаянием. Ему хотелось кричать, кричать о том, как ему больно, как ему одиноко, умолять, умываясь слезами, соплями, чтобы его