– В то время вы знали, что он собой представляет?

– Только со слов жены. Я беспокоился. Способность Часовщика манипулировать окружением и менять собственную структуру указывала на то, что перед нами робот – носитель усовершенствованной технологии самовоспроизведения. Именно таких должны контролировать «Доспехи».

– Что на это сказала Валери?

– Чтобы я не тревожился. Часовщик не опаснее ребенка, старающегося угодить взрослым. Я лишь понадеялся, что у него не будет детских истерик.

– Вы чувствовали его потенциал?

– Никто не знал, откуда взялся Часовщик и кто его создал.

– Не зря вы тревожились.

– Однажды Часовщик совершил нечто ужасное. Часы номер сто четырнадцать не отличались от своих предшественников. Нашла их не Валери, а лаборантка по фамилии Краффт. В двенадцать пятьдесят восемь она забрала часы и понесла в исследовательский отсек. На пути к отсеку часы пробили тринадцать. Подпружиненный шип вытолкнул циферблат, прошел Краффт между ребер и вонзился в сердце. Смерть наступила мгновенно.

Дельфин вздрогнула:

– Так начался кошмар?

– В тринадцать двадцать шесть, менее чем через полчаса после обнаружения часов номер сто четырнадцать, связь с институтом оборвалась. В последнем четком сообщении говорилось, что по СИИИ бродит нечто, убивающее каждого встречного. При этом Часовщик умудрялся останавливаться и делать часы. Он поглощал материю, всасывал ее в свое мерцающее чрево, а секундой позже изрыгал в виде тикающих часов.

– Что стало с вашей женой? Часовщик убил ее?

– Нет, Валери погибла иначе. Я уверен в этом, потому что отряд префектов проник в СИИИ через час после начала ЧП. Они наладили связь с исследователями, укрывшимися в другой части института. Часовщика сдерживали аварийными противодекомпрессионными перегородками, заблокировав на одной половине анклава. Моя жена оказалась среди уцелевших, но префекты не смогли ни связаться с ними, ни организовать эвакуацию. Вместо этого они пытались обезвредить Часовщика и собирали артефакты для дальнейших исследований. Из префектов не погибла только Джейн Омонье. Она же единственная пережила встречу с Часовщиком.

– Джейн Омонье?

– Моя начальница, верховный префект. Мы нашли Джейн живой, но Часовщик что-то прикрепил ей к затылку. Еще пригрозил, что устройство убьет ее при попытке снять. И это не все. Он дал префектам шестьдесят минут, чтобы доставить Джейн на «Доспехи» и поместить в невесомую капсулу. Через час устройство на затылке активизировалось. Оно может умертвить Джейн, если кто-то или что-то окажется менее чем в семи с половиной метрах от нее. И это тоже не все. Скарабей – так мы прозвали устройство – не дает ей спать. Нет, потребность в сне скарабей не устранил. Организму Джейн сон необходим. Но если скарабей почувствует, что Джейн без сознания, он ее убьет. Благодаря лекарствам она бодрствует уже одиннадцать лет.

– Неужели ей нельзя помочь? Столько средств доступно и в этом анклаве, и на всем Блистающем Поясе…

– Но все они пасуют перед изобретательностью Часовщика. Впрочем, целая команда посвящает каждую минуту своей жизни поискам вариантов спасения Джейн. – Дрейфус пожал плечами. – Рано или поздно скарабея мы снимем, просто хочется уверенности в успехе. Второго шанса он нам не даст.

– Вашу начальницу очень жаль. Вы мне про жену до конца не рассказали. Если ее изолировали от Часовщика…

– Когда вытащили Джейн, стало ясно, что других префектов засылать бессмысленно. Часовщик растерзал бы их или что пострашнее придумал бы. Он уже прорывался за ограждения, так что захват СИИИ был вопросом времени. А потом… с его скоростью и умом Часовщик мог бы перебраться в анклав с миллионными населением.

– Рисковать вы не могли.

– Альбер Дюсолье, тогдашний верховный префект, решил обстрелять СИИИ ракетами с ядерными боеголовками. Другого способа сдержать Часовщика он не видел.

– Я в курсе, что институт уничтожили. – Дельфин медленно кивнула. – Но я не представляла, что на его территории оставались люди.

– Факты не утаивались. Просто в большинстве сообщений акцентировалось достигнутое и предотвращенное, а не потери.

– Вы присутствовали при операции?

– Нет. – Дрейфус машинально покачал головой. – Когда произошло ЧП, я был на другом конце Блистающего Пояса. Надеясь связаться с Валери, я сразу полетел к институту, но опоздал. Увидел лишь вспышку – СИИИ уже уничтожили.

– Представляю, как тяжело вам было.

– По крайне мере, Часовщик не успел добраться до Валери.

– Вашу жену очень жаль. И жаль, что мы при жизни не встречались. Похоже, нашли бы о чем поговорить.

– Это точно.

– Теперь припоминаю, об Альбере Дюсолье я слышала. С ним ведь что-то случилось после того ЧП?

– Три дня спустя его нашли мертвым в его отсеке. Дюсолье перевел хлыст-ищейку в режим меча и направил на себя.

– Не смог жить с содеянным?

– Да, видимо, так.

– Но ведь у него не оставалось выбора. Провел бы референдум о правомочности применения ядерных боеприпасов и наверняка получил бы поддержку населения.

– Такой вариант его явно не устраивал.

– И никакого объяснения, никакой предсмертной записки?

Дрейфус замялся: записка существовала. Он даже читал ее, благодаря допуску «Панголин». «Мы совершили ошибку. Зря так обошлись с институтом. Искренне раскаиваюсь в том, что мы сотворили с теми людьми, упокой Господь их души».

– Записки не было, – соврал он.

Не было ни записки, ни шестичасовой паузы между спасением Джейн Омонье и разрушением СИИИ. Ни паузы, ни необъяснимой связи с законсервированным кораблем «Аталанта», перемещенным с прежней орбиты поближе к СИИИ одновременно с началом ЧП. Никаких тайн. Всему имеется рациональное объяснение.

– Совершенно не понимаю, почему Дюсолье совершил самоубийство, – заявила Дельфин.

– Не смог простить себе содеянное. – Дрейфус пожал плечами.

– Даже если содеянное было единственно правильным?

– Даже если так.

Прежде чем заговорить, Дельфин обдумала его слова.

– У вашей жены была бета?

– Нет, – ответил Дрейфус.

– Почему?

– Валери не верила в бета-копии. Считала их не более чем ходячими и говорящими оболочками. Дескать, симулякр скопирует ее голос, внешность, даже фразы воспроизведет с большой долей точности, но все же это будет не она. Внутренний мир человека не смоделируешь.

– Вы так считаете вслед за женой?

Дрейфус развел руками:

– Простите, но уж как есть.

– Об альфа-копировании она не думала?

– Философских возражений у Валери не нашлось бы. Но мы с женой выросли среди воспоминаний о Восьмидесяти. Разумеется, с тех пор методика изменилась, но риск и сомнения остались.