Много и подробно говорится о княжеских раздорах — как, например, Ярослав победил Святополка и Болеслава, о ссоре Владимира и Рогнеды, когда малолетний сын Изяслав вступился за мать с мечом в руках.

Но главное, определяющее содержание «Повести» — походы русских князей в центр Европы, на богатейший и могущественный Константинополь. Знакомый нам по школе (благодаря Пушкину) «вещий Олег» предстает тут перед нами во всей красе: он поставил свои корабли на колеса и на парусах подошел к Константинополю с суши, где не было укреплений — и великий город пал перед ним. Миф о гибели его от коня — тоже из этой летописи.

«Повесть временных лет» — галерея портретов русских князей. Здесь — и знаменитые пиры князя Владимира, где «множество от мяс, скота и зверины». Тут и отважный Святослав, прославившийся на все времена восклицанием: «Иду на вы!» Этот же Святослав, захватив город, не обратив внимания на дары побежденных, богатства и яства, взял в руки лишь захваченное оружие, чем поверг горожан в ужас. В «Повести» указаны точные даты самых важных событий, княжеских правлений и их походов. «Повесть», безусловно, важнейший источник для изучения древней истории и литературы, «поле боя» множества талантливых ученых, своими разными, порой противоречивыми толкованиями «Повести» сделавших себе большое научное имя.

В «Повести» указаны важнейшие даты:

898 год назван годом обретения славянской письменности, созданной Кириллом и Мефодием.

907-й — год похода князя Олега и договор с греками.

911-й — год появления кометы, вызвавшей самые различные толкования, появление нового текста договора Олега с греками и смерть Олега от коня.

Достоверность изложения тех событий уже не раз обсуждалась самыми именитыми историками и филологами. Академик Обнорский исследовал текст приведенного в «Повести» договора Олега с греками в 907 году и счел перевод его неискусным, во многом противоречивым и непонятным.

Академик Алексей Александрович Шахматов, предшественник Лихачева в изучении древнерусской литературы, считал, что договора 907 года вообще не существовало и он скомпилирован задним числом на основе договора 911 года по какой-то политической необходимости.

Распутывать невероятные хитросплетения «Повести временных лет», объяснять причины различных нестыковок — давнее занятие филологов и историков. И Лихачев внес в эту работу значительный, если не главный, вклад.

В «Повести временных лет» называются даты призвания варягов — 859 и 862 годы. Само слово «Русь» автор считает варяжским — так называлось одно из варяжских племен. Почему же среди скандинавских племен во время создания «Повести» не оказалось такого племени? Да потому, утверждает автор «Повести», что все это скандинавское племя переселилось к нам и в Скандинавии из этого племени никого не осталось. Воля автора проявляется все настойчивей: для подтверждения своей теории он даже вставляет «Русь» в более древние хроники и перечисления варяжских племен, где раньше такого слова не было. Чем же объясняется такая настойчивость автора? Политическим заказом?

«Вот именно!» — утверждает Лихачев и убедительно доказывает это в своем исследовании «Повести временных лет», объясняя все странности, нестыковки и натяжки, обнаруженные им в тексте, «государственным заказом», вызванным политической необходимостью тех лет.

По Лихачеву, задача «Повести временных лет» такова. Византия, принесшая на Русь христианство, со временем стала тяготиться излишним диктатом удалых русских князей, и им приходилось проводить свою политику весьма хитро — не теряя «религиозного покровителя», но и отстаивая самостоятельность. Когда Византия в очередной раз прислала в Киев своего митрополита, князь Ярослав в противовес ему канонизировал, ввел в ранг святых Ольгу, а также братьев Бориса и Глеба. Братья приняли мученическую смерть от руки своего старшего брата Святополка — и культ Бориса и Глеба стал усиленно насаждаться на Руси, вытесняя византийское влияние.

И в конце концов — на трон духовной власти взошел Иларион, первый русский митрополит в Киеве. Однако почувствовав силу, он не только перестал подчиняться Византии по линии духовной, но стал править и политикой, и вот уже церковь стала распоряжаться княжескими делами. Игумен Киево-Печерского монастыря Феодосий проклял Святослава и стал возносить молебны за Изяслава, его старшего брата. Когда, наконец, наступило примирение князя с монастырем, оно оказалось весьма полезным для обеих сторон. На радостях Святослав дарит землю на берегу Днепра для Успенского собора Киево-Печерского монастыря, и монастырь, расширив свои владения и влияние, становится самым влиятельным центром православия на Руси.

Чрезвычайно важен образ автора «Повести временных лет». Очевидно, что она создавалась не одно десятилетие, в ней собраны и волей автора «подогнаны под заказ» значительно более древние летописи. Рука автора, его воля явно прослеживается в «Повести». Так кто же он? Изучая этот вопрос, Лихачев вступает в спор из одним из главных авторитетов древнерусской истории, академиком М. Д. Приселковым. Академик Приселков, один из мировых авторитетов по древнерусской литературе, называет возможными авторами (составителями) «Повести временных лет» двух великих летописцев — Илариона (автора замечательного «Слова о Законе и Благодати») и Нестора. Некоторые исследователи даже отождествляют их, считая, что под разными именами скрывается один автор.

Лихачев уверенно называет автором «Повести временных лет» Нестора. Авторство Илариона Лихачев отрицает. Иларион писал намного раньше, во времена противоборства княжеской власти и духовенства. «Повесть временных лет» написана уже абсолютно «в государственном русле», с прославлением великой и могучей княжеской власти. Поэтому автором «повести» может быть только один великий летописец — Нестор, писавший уже во времена полного согласия духовных и светских властей. Присутствие четкого «государственного заказа», «княжьей воли» Лихачев доказывает тонкими, а для некоторых специалистов спорными аргументами. Однако в его изложении, написанном весьма талантливо, его аргументы кажутся убедительнее. Лихачев потому и оказывался не раз победителем в филологических спорах, что писал ярче, эмоциональнее других, его мозг быстрее находил нужные аргументы и цитаты. И он замечательно показал на примере Нестора, как сила и талант могут влиять на историю, создавать мифы, нужные в данный момент, и притом — убедительные.

Влияние Византии, столь благотворное прежде, с развитием сильной княжеской власти кажется уже гнетом.

И Нестор блистательно выводит происхождение России и ее правящих князей от варягов. А Византия вроде и не имеет к нам прямого отношения! Блистательный политический ход. С происхождением князей от варягов, от Рюрика сразу решается и другой щекотливый вопрос: где корни? В далекой Скандинавии! Иначе — пришлось бы исследовать корни князей в местной почве, и наверняка у большинства из них выявилось бы происхождение самое простое, а так — далекий Рюрик их пращур! Таинственно и значительно. Таким образом гениальный Нестор решил так легко сразу два острейших вопроса: подарил князьям безупречное, хотя и несколько таинственное происхождение — и подвинул Русь от «руководящей» Византии к Скандинавии.