Тяжелый танк Т-100

Тяжелый танк СМК

Все новые машины в конце сентября продемонстрировали государственной комиссии, членами которой были Вознесенский, Жданов, Микоян, Павлов. Начальству особенно потрафили танки Кировского завода, один вид которых наглядно выражал мощь пролетарской державы. Однобашенный КВ на показе бодро сносил деревья, раздвигал надолбы, расстреливал мишени, показал вполне удовлетворительную маневренность. Первый экземпляр имел в башне два орудия – 76-мм и 45-мм.

Вскоре очень кстати начался конфликт с «финской козявкой», угрожавшей безопасности Ленинграда своими «дальнобойными орудиями». «Ленинград мы подвинуть не можем, – вздохнул Сталин. – Придется подвинуть границу». Поскольку правящая клика Финляндии по-хорошему отдать Карельский перешеек отказалась, а главное, отвергла предложенный Кремлем договор о дружбе и взаимопомощи, предусматривавший мирное введение в страну советских войск, 30 ноября красные полки, поддержанные 1569 танками и 251 бронемашиной, рванулись на помощь угнетенному финскому пролетариату. И захлебнулись собственной кровью, пытаясь преодолеть «заблаговременно укрепленную оборонительную полосу», насыщенную инженерными заграждениями, огневыми точками и противотанковыми «бофорсами», без труда прошивавшими застрявшие на надолбах легкие Т-26.

Как следствие, в состав 20-й танковой бригады С.В. Борзунова для «натурных испытаний» были переданы опытные машины Т-100, СМК и КВ (на нем 45-мм орудие заменили на пулемет) с заводскими добровольцами в составе экипажей. 17 декабря отдельная рота тяжелых танков под командованием капитана И.И. Колотушкина приняла участие в попытке прорыва Хоттиненского укрепрайона «линии Маннергейма». За боевым крещением наблюдали командующий Северо-Западным фронтом командарм 1 ранга С.К. Тимошенко, член Военного совета фронта А.А. Жданов, командующий 7-й армией А.М. Мерецков, начальник ГАБТУ комкор Д.Г. Павлов, директор Кировского завода И.М. Зальцман, главный конструктор Ж.Я. Котин и половина его КБ. Атака закончилась неудачно. Танки без особого толка почти два часа утюжили заснеженное поле перед финскими позициями, не видя целей, постреляли в белый свет, но зато стойко выдержали по дюжине попаданий 37-мм пушек противника. В Москву немедленно полетела восторженная реляция. Через день, 19 декабря 1939 года, вышло постановление Комитета Обороны о принятии на вооружение тяжелого танка КВ и быстроходного дизеля В-2. Танк СМК также был рекомендован к производству, однако во время очередной атаки он подорвался на неприятельском фугасе и простоял в глубине финских позиций почти до конца «зимней войны». Принятие на вооружение Т-100 было признано нецелесообразным.

События на Карельском перешейке навели на мысль создать танк с гораздо более мощной пушкой, способный прямой наводкой разрушать доты. В сжатые сроки (для этого двадцать конструкторов артиллерийского КБ под руководством Н.В. Курина перевели на казарменное положение, что дало замечательный эффект: не выходя из помещения и работая по 16–18 часов в сутки, они управились за две недели) был построен уникальный 52-тонный танк «качественного артиллерийского усиления» КВ-2, вооруженный 152-мм гаубицей М-10 во вращающейся башне увеличенных размеров и тремя пулеметами. Гаубица, стреляя 52-кг бронебойным снарядом, с дистанции в полтора километра проламывала броневую плиту толщиной 72 мм под углом встреч 60 градусов. При этом танк сохранил неплохую проходимость и развивал скорость до 35 км/ч.

Тяжелый танк КВ-1

Серийное производство КВ-1 и КВ-2 началось в феврале 1940 года на Кировском заводе. За успешное выполнение правительственного задания Зальцман, Котин и Духов были награждены орденами Ленина. Согласно постановлению Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 19 июня к выпуску КВ подключался и Челябинский тракторный завод. Начиная с ноября на КВ-1 вместо Л-11 начали устанавливать пушку Ф-32 конструкции В.Г. Грабина. В условиях танка практическая скорострельность орудия составляла 2–3 выстрела в минуту. По баллистическим характеристикам грабинское орудие ничем не отличалось от махановского, конструктивно оба имели свои недостатки и достоинства, и оба были приняты на вооружение. Вот только И.А. Маханов оказался членом «военно-заговорщицкой организации» и по заданию этой организации делал «вредительские пушки». Конструктора-вредителя пришлось расстрелять, а Л-11 снять с производства. Еще раньше стали демонтировать с танков и отправлять на склады 76-мм пушки «врага народа» П.Н. Сячинтова.

Всего в 1940 году было построено 243 единицы КВ-1 и КВ-2, а в первом полугодии 1941 года – 393. Таких мощных боевых машин не имела ни одна армия мира.

Вдохновленный успехом и поддержкой впавшего в гигантоманию руководства, Котин приступил к созданию танков-монстров КВ-3 (объекты 220, 221, 222, 223 с различными вариантами вооружения) весом в 65 тонн и бронированием толщиной до 90 мм, КВ-4 (объект 224) – 80 тонн и 130 мм, КВ-5 (объект 225) – 100 тонн и 170 мм! На них предполагалось устанавливать дизель-мотор мощностью 1200 л.с. и пушку калибра 107 мм.

Путь «тридцатьчетверки» в войска оказался более тернистым. Бюро Кошкина (военинженера А.Я. Дика успели расстрелять и забыть) представило прототипы А-20 и А-32 летом 1939 года. На испытаниях в Харькове и «смотринах» в Кубинке обе машины продемонстрировали примерно одинаковые ходовые качества и максимальную скорость 65 км/ч, в целом превосходя все состоявшие на вооружении отечественные танки. Однако у 19-тонного А-32 за счет отказа от колесного движителя было более мощное вооружение и более толстая броня (30 мм против 25 мм у А-20) при вдвое меньшей трудоемкости изготовления. К тому же А-32 имел значительный запас по увеличению массы, что оставляло возможность его дальнейшего совершенствования. Внешне от А-20 он отличался наличием пяти пар опорных катков. 19 декабря Комитет Обороны предписал принять на вооружение РККА гусеничный танк Т-34 , обязав конструкторов в кратчайшие сроки предоставить усовершенствованный образец с более сильным бронированием.

Средний танк Т-34 образца 1940 года

Первый прототип Т-34 был изготовлен заводом № 183 в январе 1940 года. Новый танк весил 26,3 тонны. Его корпус сваривался из броневых катаных плит. Верхний и нижний лобовые листы толщиной 45 мм располагались под углом 60 градусов; верхняя часть борта имела скос в 45 градусов. Броня кормы и бортов – 40–45 мм, крыши корпуса и башни – 20 мм. Люк механика-водителя находился в лобовом листе корпуса. Весьма совершенная форма корпуса была детищем М.И. Таршинова, принимавшего участие в проекте «Черепаха». Справа от люка водителя имелась амбразура, прикрытая броневым колпаком, для установки курсового пулемета ДТ, огонь из которого вел стрелок-радист. Башня была сварная, овальной обтекаемой формы; лоб и борта имели наклон 30 градусов. В башне размещались заряжающий и командир, одновременно исполнявший обязанности стрелка-наводчика. Первоначально в танк ставили спаренную с пулеметом 76-мм пушку Л-11, а затем грабинскую Ф-34 с длиной ствола 40 калибров, прошивавшую 60-мм броню с дистанции 1000 метров.