Самое интересное заключается в том, что на вопрос, сколько же танков было в Красной Армии, точного ответа нет. Исследователи приводят разные данные, ссылаясь на самые точные архивные документы, но расходятся друг с другом не на десятки, а на тысячи боевых машин. Например:

– статистическое исследование Генштаба России в графе «Состояло на вооружении» на 22.06.1941 года дает цифру 22 600 танков (на основе анализа архивных материалов и расчетов по ним);

– почти столько же танков – 22 531 – имелось согласно «Справке об основных показателях мобилизационного плана 1941 г. и обеспеченности по нему Красной Армии», вот только «наличие» показано по состоянию на 1 января 1941 года и без учета 2376 танкеток Т-27 (ОХДМ ГШ, ф. 16, оп. 2154);

– Институт военной истории Министерства обороны РФ публикует «Сводную ведомость количественного и качественного состава танкового парка РККА на 1 июня 1941 г.» – 23 106 танков (данные ЦАМО РФ, ф. 38, оп. 11353);

– историк М.И. Мельтюхов указывает «Количество танков в Красной Армии» на 1 июня 1941 года – 25 508 (РГАСПИ, ф. 71 и так далее).

То есть целые немецкие танковые группы умещаются в нашу «статистическую погрешность»!

(Парадокс имеет простое объяснение. Известный специалист в области танкостроения, видный функционер военно-промышленного комплекса Ю.П. Костенко после крушения Союза решился «переосмысливать события прошлого с высоты прожитых лет» и привести в своих воспоминаниях некоторые цифры, опровергающие жалобы советских маршалов на немецкое превосходство, однако «данные о выпуске бронетанковой техники в СССР, начиная с 1932 г., с грифом «ОВ», хранились более 50 лет и с этим же грифом были уничтожены в Министерстве оборонной промышленности СССР в конце 90-х годов». То есть сначала власть прячет от общества документы за семью печатями, как жутко секретные, потом отправляет их в мусоросжигатель, как «невостребованные», и алчет «правдивой истории войны». Подозреваю, что, когда наступит очередная полоса «гласности», в архивах действительно ничего интересного не останется.)

А ведь маршал С.К. Тимошенко в своих «соображениях» на имя Сталина и Молотова прогнозировал, что враги развернут против Советского Союза 10 550 танков, и все равно собирался воевать на чужой территории. Вот только самостоятельно, без совета Вождя, не мог определиться, что правильнее: мощным ударом захватить Краков и «в первый же этап войны отрезать Германию от Балканских стран и лишить ее важнейших экономических баз» или все-таки сначала «нанести поражение германской армии в пределах Восточной Пруссии и овладеть последней».

При таком соотношении сил Красная Армия, казалось, была способна раскатать в тонкий блин любого противника. Чтобы предотвратить агрессию, хватило бы просто, вместо того чтобы прятать по лесам, построить эту массу боевых машин вдоль советско-германской границы. Однако вышло наоборот: к концу 1941 года немцы взяли Минск, Таллин, Ригу, Смоленск, Киев, ворвались в Крым, стояли у ворот Москвы и Ленинграда.

Неохотно «вспоминая» свои сокрушительные поражения и «размышляя» над их причинами, советские полководцы сокрушенно разводят руками: мол, история «отпустила слишком мало времени», а большинство наших танков «устарели». Не говоря о том, что это – не совсем правда, военачальники вполне определенно намекают, что устаревший – значит небоеспособный. Непонятно, что мешало «устаревшим» танкам стрелять и наносить ущерб противнику. К примеру, генерал Д.Д. Лелюшенко под Москвой «нашел» на Бородинском поле 16 танков Т-28 вовсе без двигателей, но зато с исправными, возможно, устаревшими 76-мм пушками, и, приказав зарыть корпуса в землю, создал на Можайском направлении натуральный укрепрайон.

Еще, оказывается, совершенно недостаточно имелось «танков новейших типов». Маршал Г.К. Жуков даже точно подсчитал, сколько таких танков ему не хватило, чтобы дать супостату достойный отпор – ровно 16 600 штук (то есть чтобы восемь наших на один немецкий, сразу видно – большой стратег был Георгий Константинович).

А хоть бы и вовсе ни одного «новейшего типа»!

Моторизованный корпус генерала Манштейна на четвертый день войны, преодолев почти 400 км, вышел к Двинску (Даугавпилсу), не имея в своем составе ни одной «тридцатьчетверки». Основными машинами в корпусе генерала Рейнгардта были собранные на заклепках и вооруженные 37-мм пушкой чешские 35(t) и 38(t).

Кстати, именно против них командование Северо-Западного фронта впервые массированно применило тяжелые КВ.

23 июня 1941 года в районе литовского городка Расейняй 6-я танковая дивизия генерала Франца Ландграфа двумя боевыми группами – группа «Раус» и группа «Зекендорф» – овладела мостами через реку Дубисса и заняла два плацдарма на ее правом берегу. Более слабой дивизии в Панцерваффе просто не было: из общего числа в 254 танка ее главную ударную силу составляли собранные в одно соединение 149 чешских трофеев типа 35(t) и 36 машин типа Pz. III и Pz. IV. Утром 24 июня группа «Зекендорф» была атакована и выбита с плацдарма 2-й танковой дивизией под командованием генерал-майора Е.В. Солянкина – 250 танков (полсотни КВ-1 и КВ-2). Советские танкисты перешли на левый берег и под сосредоточенным огнем сотни «панцеров» принялись утюжить позиции германской артиллерии: «Окутанные огнем и дымом, они неотвратимо двигались вперед, сокрушая все на своем пути. Снаряды тяжелых гаубиц и осколки ничуть им не вредили… Основная масса наших танков атаковала с флангов. Их снаряды с трех сторон били по стальным гигантам, но не причиняли им никакого вреда». Немцы были поражены неуязвимостью и мощью «черных монстров», особенно когда один из них мимоходом раздавил гусеницами «новейший» 35(t), а другой без видимых повреждений выдержал выстрел в упор из 150-мм гаубицы. Что и говорить, страху на германца нагнали или, согласно донесениям комиссаров, «навели на них ужас». Но и только. Всего через два дня 2-я танковая дивизия перестала существовать, не уцелело ни одной боевой машины, генерал Солянкин погиб. Дивизия Ландграфа еще неоднократно вступала в бои с «ворошиловыми», но тем не менее, хоть и «охваченная ужасом», к началу сентября оказалась под стенами Ленинграда, за все время наступления безвозвратно потеряв всего 55 танков.

Командовавший 2-й танковой группой генерал Гудериан впервые обратил внимание на новые танки русских лишь в октябре, когда южнее Мценска 15-я бригада полковника М.Е. Катукова, имевшая 49 боевых машин (батальон БТ-7, рота КВ, две роты Т-34), изрядно потрепала 4-ю танковую дивизию генерала Лангермана. Хотя в Белоруссии, в составе вдребезги разбитого Западного фронта, их было полтысячи, еще столько же бесславно сгинули под Смоленском и Рославлем (не считая 4700 «легких и устаревших»).

Тяжелее всех пришлось на Украине командующему 1-й танковой группой генералу фон Клейсту. Против его 728 танков, из которых более трети – 219 единиц – составляли «грозные» машины Pz. I и Pz. II, командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник М.П. Кирпонос только в составе механизированных соединений мог выставить 4808 танков (а всего – около 8000), в том числе 833 единицы КВ и Т-34. Их было трудно не заметить, о чем свидетельствуют многочисленные донесения, посыпавшиеся из германских частей артиллерийских и танковых подразделений: