И вот теперь еще один бразильянец. Пора эту лавочку прикрыть…

Утром Лыков собрал сыскных надзирателей и поделился с ними своими догадками. Убийцы, сказал он, скорее всего не из преступной среды. Когда гайменник убивает? Только если ему оказывают сопротивление. Тогда он безжалостен и лют, ибо на страхе жертвы и основывается его сила. А тут зарезать шестерых… Дали бы сзади по башке, отобрали деньги и ушли. Убивать-то зачем? Профессионалист знает, что полиция крови не любит. И по мокрому делу метет всех подряд, пока не отыщет злодеев. Ни один бывалый уголовный сам себе жизнь осложнять не станет. Тут работают дилетанты.

Надзиратель Мойсеенко сразу же возразил: в прошлом году налетчики на Дербеневке прикончили двоих! Но Войлошников поправил: не так было дело! Один стал сопротивляться, его ткнули ножом, и второго уже резали как нежелательного свидетеля.

На шум спора подошли Рыковский и Добронравов. Титулярный советник спросил: если шайка состоит не из уголовных, то из кого же она? Неужели сошлись мужики с одной деревни и отправились резать картежников?

Люди действительно подобрались не просто так, ответил Лыков. Тут какая-то спайка. И скорее всего, по роду занятий. Бывшие военные, например, часто сбиваются в шайки, не имея уголовных привычек. Офени коротают зиму. Или мастеровые из одной артели застряли в Москве. Уезжать домой, а к весне опять возвращаться им не с руки. Вот и ждут начала сезона, а пить-есть надо каждый день. То есть по натуре своей эти люди вполне уголовные, если так легко совершают преступления. Но в картотеках сыскной полиции их пока нет, внешне они обыватели. Это неудивительно. Население Москвы каждый год прирастает на двадцать пять тысяч человек – за всеми не уследишь…

Еще, сказал надворный советник, необычным является способ убийства. Удар в шею почти не встречался в его практике. Он труден в исполнении, особенно зимой. На жертве шарф или меховой воротник с башлыком. Сразу можно не попасть, человек закричит, пустится бежать. Что-то здесь не то… В шею бьют быка башколомы на бойне, это их профессиональный удар. Но такую версию москвичи отработали и никаких бывших забойцев не обнаружили. Загадка остается.

И конечно, искать следы шайки надо в местах с разрешенными (или подпольными) играми. Агенты это уже делают, но пока без результата.

– Скажите, кого вы там ищете? – спросил Лыков надзирателей.

– Наводчиков, разумеется! – ответил все тот же Мойсеенко, самый бойкий из отделения.

– Мужчин?

– Знамо дело, мужчин. Кто же доверит бабе такое? Разболтает в тот же час! И потом, эти убивают. Баба побоится в мокрое дело впутываться.

– А я бы искал женщину. Такую, которой и кровь не страшна…

– Почему женщину, Алексей Николаевич? – удивился Войлошников.

– Мужчину вы бы уже нашли. Его сразу видно. А девиц в каждом клубе крутится полно. И не только на танцульках, но и вокруг карточных столов. Одна из них и есть наводчица.

В помещении стало тихо. Агенты обдумывали слова временного помощника начальника отделения. Наконец поднял руку сыскной надзиратель Булкин:

– Ваше высокоблагородие, а что с носом?

– В каком смысле? – удивился Лыков.

– Ну, говорят, вы против сифилитика! Как так? Куда еще у человека может нос пропасть?

Все рассмеялись.

– Да куда угодно! – ответил надворный советник. – Вот у нас в Кобулетском отряде был случай…

Он снова рассказал страшные истории про откушенный нос и шрапнельный стакан. Подытожил так:

– Если главарь живет среди нас, он обязан маскироваться. Даже в миллионном городе человек без носа заметен. Давно бы вам о таком уродстве кто-нибудь рассказал! Ведь он ходит по улицам, где-то ест, спит… Десятки людей знают о нем! Но молчат. Боятся или же заодно с убийцами. А остальные просто не замечают.

– Как можно спрятать такое увечье? – засомневался Рыковский. – Маску только в маскараде надевают. А в жизни нос на виду! Закутать лицо платком? Разве во время налета. Но когда главарь, как вы говорите, ест-спит, платок он должен снимать.

– Ну, я бы сделал накладку, – начал рассуждать Лыков. – Большие усы, переходящие в бороду, а над ними бесформенный нос картошкой из папье-маше. Угреватый, вроде как у пьяницы.

Коллежский советник фыркнул:

– Вот опять фантазии! И такую штуку атаман прилаживает себе на рожу каждый день? Может, он еще и гримера держит?

– Может, и держит, – парировал Алексей. – Потому как, если бы он этого не делал, его бы давно поймали.

Снова все умолкли, давая начальникам пособачиться между собой. Но Рыковский вспомнил, что сегодня уже ругался с петербуржцем и едва помирился. Поэтому спорить дальше он не стал, а объявил:

– Господин обер-полицмейстер только что поручил надворному советнику Лыкову изловить шайку убийц. Сроку дал неделю.

Как все загалдели! Некоторые, по наблюдениям Лыкова, не без злорадства. Войлошников очевидно испытал облегчение: теперь спрос будет не с него! Мойсеенко спросил, перекрывая шум:

– А если их высокоблагородие не справятся? Отошлют обратно в Петербург?

– Нет, приставят к вам для выучки, – беззлобно съязвил Алексей.

Увидев, что петербуржец спокойно относится к подначкам, сыщики унялись. Но остался вопрос, он витал в воздухе: как гость за неделю сделает то, что все отделение не может исполнить пятый месяц? Надворный советник пояснил:

– Сейчас я занимаюсь черепно-лицевыми ранениями. Не одними военными, всякими. А вы ориентируйте агентуру в преступной среде. Сегодня же! Пусть сообщают обо всех безносых, а не только о сифилитиках. Особое внимание пусть обратят на людей с виду обычных, но для нас подозрительных. Как я описывал: пышные усы, нос картошкой, гнусавая речь.

– Гнусавая речь? – оживился Мойсеенко.

– Да. Если поражены носовые ходы, говор будет несколько гнусавый. А что, есть кто-то на примете?

– Нет, это так, в копилку…

– Кстати, Мойсеенко, а где тот налетчик, что первый назвал кличку? Вы допросили его?

– Исчез на другой день, – с сожалением ответил тот. – Будто откуда прознал, шильник! С тех пор на квартире не ночует, говорят, переехал в Даниловку.

– Найдите его и доставьте сюда. Сумеете?

– Давно бы уж доставил, если бы мог… – в сердцах сказал надзиратель. – Начальство каждый день с нас шкуру снимает! Ни одного ареста, и шестеро зарезанных! Нешто я не понимаю? Нет, того налетчика след простыл.

Лыков распустил совещание и отправился на полицейский телеграф. Там он отбил длинную депешу полковнику Таубе в Генеральный штаб. В депеше сыщик просил друга «максимально быстро, пока меня не уволили», собрать все данные на военных с черепно-лицевыми травмами и ранениями, повлекшими потерю носа. Формуляры выслать в Москву курьером по любому тарифу. Канцеляристам за труды – сто рублей! Последнюю строку Алексей вписал для ускорения процесса. Барон Таубе не занимается учетом раненых и убогих. Но наверняка у него есть приятели и в военно-медицинском управлении Главного штаба, и в военно-медицинском департаменте Военного министерства. А еще в подчинении полковника состоит особый калиброванный человек, старший унтер-офицер Арзамасцев. Барон привез его с Сахалина и поручает самые важные дела. Платон Ануфриевич – мастер на все руки. Черта со дна моря достанет! А с такой подмазкой он горы свернет, но требуемые сведения раздобудет.