— Что ты сделала с собой? — было моим приветствием.

Возмущению моему нет предела!

Где? Куда подевалась шикарная женственная фигура? Что это за тощий монстр с отёкшим лицом смотрит на меня из-под нависающих фиолетовых век?

— Зачем ты явился сюда? Я же просила не делать этого! — истерит моя жена.

— Ивонна… — у меня в буквальном смысле нет слов. — Какого чёрта? Что ты сотворила со своим лицом, телом?

Глаза мои ползут ниже, и я в ужасе обнаруживаю страшные синие разводы на её ногах, бёдра, вернее то, что от них осталось, скрыты трикотажными бриджами, и мне даже страшно думать, что за зрелище ждёт меня под этой тканью… Последствия процедуры с не менее жутким названием, нежели она сама — липосакция…

— Я… я просто работаю над собой! — плачет Ивонна. — Боже, зачем же ты пришёл, ты не должен был видеть меня такой!

— Я должен видеть тебя любой, ты — моя жена, — мягко отвечаю, со страхом обнимая её за плечи, ведь я не знаю, может у неё и там тоже синяки!

— Нелюбимая… — всхлипывает Ивонна.

— Что за глупости, конечно же, любимая! — отвечаю уверенно и даже почти верю в это сам и вдруг гром… посреди почти ясного неба:

— Да, любимая, которой не звонят и не пишут, забывают поцеловать перед отъездом и которую во сне называют именем другой женщины…

Во мне словно разорвался шар с металлической стружкой, острые, ядовитые частицы которой вонзаются в мои внутренности… Опять! Я опять делаю это — брежу во сне недоступной мне женщиной, снова всё порчу, ломаю, рушу собственную жизнь…

— Господи, Ивонна… — и мне в действительности очень жаль и нечего сказать.

А что тут скажешь…

— Я хочу быть красивой для тебя, чтобы ты хотел меня и любил, а не снисходил, пытаясь закрыться мною от своих терзаний и прошлого!

— Ты итак очень красивая, — с трудом выдавливаю я, но говорю искренне, Ивонна БЫЛА красивой, и я хотел её…

Но изменял… В Амстердаме в первый же день оттрахал троих… А потом сколько их было, сотни, я словно с цепи сорвался… Господи! Как же мне стыдно…

Я обнимаю её крепче, целую в висок

— Ивонна, у нас всё будет хорошо. Слышишь? Только умоляю, больше не делай с собой ничего! Собирай вещи, я забираю тебя домой!

И я действительно увожу жену, прятавшуюся в клинике от меня из-за своих синяков и уродливого вида. А вечером, поужинав отменной едой из ресторана с доставкой на дом, я под предлогом неотложной деловой встречи еду в клуб, чтобы встретится с Кристен и Марком, и там клею девушку с русыми волосами и небесным оттенком глаз и имею её прямо в туалете…

Домой приезжаю пьяный и грызущий себя сам за аморальное поведение: ну вот чего мне не хватает? Жена есть, хорошая жена… Она уродует себя, причиняя физическую боль, чтобы добиться моего внимания, а я… Я снова всё порчу…

Утром, зелёный с похмелья, я смотрю в отражение большого зеркала в ванной и запрещаю себе рушить свою и её жизнь, я настроен решительно и… И держусь до следующей поездки в Амстердам, а там, в европейском городе, все блондинки с русыми волосами и сине-серыми глазами мои, все до единой…

А потом я возвращаюсь домой и обнаруживаю жену с ненормально большим размером груди, настолько уродливо-искусственным, что, даже не обсуждая с ней её новое приобретение, сваливаю в клуб и отрываюсь по полной, глуша свою боль и глупость в никотине, алкоголе и наркотическом опьянении. В тот вечер у меня были и брюнетки и рыжие, а русая девушка с каким-то русским именем разбила мне лицо…

Когда наутро я заявился домой, помятый, воняющий потом и женскими духами, с невыносимой головной болью, которая всегда терзает меня после приёма даже самых лёгких наркотиков, Ивонна устроила скандал. А я смотрел на неё и думал: «Господи, как же меня воротит от неё!». Но ничего ей не сказал. Даже детей не просил, в которых она мне разумно отказывает. Я уже и сам понимаю: разве можно таким как я рожать детей?

Ивонна увлеклась. Клиника стала её вторым домом, и я не парился по поводу отсутствия жены, водил девочек прямо домой, в нашу супружескую постель. Само собой у всего этого безобразия рано или поздно должен был случиться вполне логический конец: Ивонна застукала меня сразу с тремя…

Её гнев был подобен ядерному взрыву, она разбила мне лицо и душу; душу — не руками, это были простые слова:

— Я ненавижу тебя, ты ничтожество, не умеешь ценить любовь и преданность, не видишь, когда для тебя жертвуют всем! Я изуродовала себя, добиваясь лишь одного, чтобы ты обратил на меня хоть немного внимания! А ведь я говорила, мы не подходим друг другу, а ты обещал мне счастье! Где оно это счастье? А, Алекс? Где оно?

Она всхлипывает, а я молчу, пребывая под кайфом, её слова с трудом, но доходят до меня: да, действительно, я ведь обещал ей…

— Твоя Лера правильно сделала, что не поверила тебе. Жаль у меня не хватило ума вовремя сделать это. Надо было просто переспать с тобой, получить удовольствие и послать ко всем чертям, как это делают все…

В этот момент меня начало мутить, и я едва успел добраться до ванной…

Наш брак не продержался и года…

Konoba — On Our Knees (feat. R.O)

Джош не вошёл в мою жизнь, он ворвался в неё подобно безудержному молодому майскому ветру, влетел в мой мир, разбив мои окна и заставив вставить новые…

Однажды, примерно в то время, когда я разводился с Ивонной, мне позвонила моя бессменная подруга Кристен:

— Алекс, привет, всё паришься?

— Нет, просто работаю.

— Правильно! Но тебе всё равно нужно развеяться, сменить обстановку и привычный круг общения. Слушай…

Делает паузу, но я тороплюсь, времени свободного нет и никогда не бывает, заботы разрывают на части, поэтому тороплю её:

— Слушаю!

— Алекс, помнишь мою племянницу Эйви?

— Нет, не помню…

— Она заболела онкологией, и ты оплатил её лечение…

— Да, это помню.

— Так вот у неё сейчас рецидив и…

— Без вопросов! С деньгами сейчас никаких проблем нет, так что скинь моему секретарю номер счёта, куда переводить.

— Не в этом дело, Алекс…

— А в чём?

— Слушай, я знаю, что ты занят… Но знаешь, тебе нужно хоть иногда отвлекаться от своей работы, во-первых, а во-вторых, я считаю, что это мероприятие пойдёт в первую очередь тебе же на пользу…

— Какое ещё мероприятие?

— В больнице дети отмечают День Отца, там будет праздник с конкурсами и анимацией, но понимаешь, проблема в том, что не у всех детей есть отцы… А для конкурсов нужно, чтобы был у каждого. В общем, Марк сказал, что он не выносит всего этого, а Джейкоб занят. Спрашиваю тебя: ты сможешь прийти?