с древлянами и с уличами». И это все! О походе руси на Константинополь летописец сообщает в тех же самых выражениях, в каких он описан у продолжателей Георгия Амартола. А поскольку греческий автор не знал ни имен русских вождей, ни места, откуда эта русь явилась под стены греческой столицы, не сообщает об этом и наш летописец. Таким образом, Аскольд и Дир никак не связаны у него ни с Рюриком, ни с царьградским походом, а русь, потрясшая греков своей жестокостью, не имеет отношения ни к Среднему Приднепровью, ни к тем варягам, которых чудь, словени, кривичи и меря (белозерская весь) призвали к себе на княжение.

Только в «Повести временных лет» разрозненные самостоятельные куски были объединены в связном рассказе и расцвечены новыми деталями. Изложив историю «призвания», Нестор продолжает: «И было у него (Рюрика) два мужа, не родственники его, но бояре, и отправились они в Царьград со своим родом. И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе небольшой город. И спросили: «Чей это городок?» Тамошние же жители ответили: «Были три брата Кий, Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим их потомки, и платим дань хазарам». Аскольд же и Дир, оставшись в этом городе, собрали у себя многих варягов и стали владеть землею полян». Это сообщение помещено в «Повести временных лет» под 864 годом. Под 865 г. в поздней Никоновской летописи имеется краткое известие неизвестного происхождения: «Того же лета воеваша Асколд и Дир полочан и много зла сотвориша».

В 866 г (читаем мы далее в «Повести…») Аскольд и Дир отправились войной на греков. Император Михаил III был в это время в походе на арабов, и дошел уже до Черной речки, ко¬гда ему прислали весть, что на Царьград идет походом русь. Император поспешил вернуться. Русь между тем вошла уже внутрь Суда, (гавани вблизи стен Константинополя), совершила много убийств христианам и осадила город двумястами кораблей. И ограблены были все предместья, жилища и нивы сожжены. Множество детей, женщин и стариков перебито. В реках вода обратилась в кровь, источники и водоемы нельзя было узнать, так как все они были завалены мертвыми телами.

Весьма примечательно, что никаких воспоминаний о Царьградском походе руси, наша устная традиция не сохранила. Все сведения о нем заимствованы летописцами из греческой хроники Продолжателя Амартола. Автор «Повести…» добавил в греческий текст только имена вождей: Аскольда и Дира. Помимо Продолжателя Амартола еще три автора донесли до нас упоминание об опустошении русью окрестностей Константинополя. Патриарх Фотий, современник событий, называет и точную их дату – 18 июня 860 г. В «Беседах» Фотия говорится: «Я вижу народ грубый и жестокий окружает город, расхищает городские предместья, все истребляет, все губит, – нивы, жилища, пастбища, стада, женщин, детей, старцев, юношей – всех поражает мечами, никого не жалея, ничего не щадя». Почти в тех же выражениях описывает это событие в своем «Житии патриарха Игнатия» византийский писатель первой половины Х века Никита Пафлагон: «В это врем запятнанный убийствами более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый рос, по Эвксинскому понту (то есть, по Черному морю) придя к Стенону и разорив все селения, все монастыри, теперь уж совершал набеги на находящиеся вблизи Византия (то есть Константинополя) острова, грабя все драгоценные сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал. Кроме того, в варварском порыве учинив набеги на патриаршие монастыри, они в гневе захватывали все, что ни находили, и схватив там двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами».

В Западной Европе также было известно об этом походе. О нем пишет итальянский хронист конца X – начала XI в. Иоанн Диакон, называющий варягов на западный образец «норманнами». В его «Венецианской хронике» читаем: «В это время народ норманнов на трехстах шестидесяти кораблях осмелился приблизиться к Константинополю. Но так как они никоим образом не могли нанести ущерб неприступному городу, они дерзко опустошили окрестности, перебив там большое множество народу, и так с триумфом возвратились восвояси». Впрочем, окончание похода оказалось вовсе не так успешно, как пишет о том Иоанн Диакон. Внезапно поднявшаяся буря с ветром, и великие волны разметали все русские корабли. Часть их прибило к берегу и переломало, так что немногим из русов удалось вернуться домой. Никоновская летопись под 867 г. сообщает: «Возвратишася Асколд и Дир от Царяграда в мале дружине, и бысть в Киеве плачь велий… Того же лета избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много новогородцкых мужей»

2) Первое крещение руси и смерть Рюрика

В той же Никоновской летописи под 876 г. находим чрезвычайно интересный рассказ о крещении Аскольда и Дира вместе с их дружиной. Летописец сообщает, что Аскольд и Дир после неудачного похода заключают мир с императором Василием I (867-886) и выразили готовность креститься. Император послал к ним некоего архиерея. Но, когда дело дошло до самого обряда, русь вдруг потребовала у архиерея, что бы тот сотворил именем своего Бога какое-нибудь чудо. Архиерей отвечал: «Просите, чего хотите». Русь потребовала, что бы он бросил в огонь святое Евангелие – если оно не загорится, они станут христианами. Архиерей приказал развести большой костер, помолился Богу и поставил Евангелие в огонь. Оно пребывало там много времени, но огонь не прикоснулся к нему. Увидев это, русь удивилась силе христовой и вся крестилась.

К этому известию можно было бы отнестись как к недостоверной легенде. Однако оно получает полное подтверждение у византийских авторов. Совершенно точное повторение рассказа о чуде с неопалимым Евангелием находим мы в греческой хронике «Продолжателя Феофана». Знали об этом крещении и современники. Уже упомянутый выше Фотий пишет в 867 г. в своем окружном послании: «И не только этот народ (болгары) променял первое нечестие на веру в Христа, но даже многими многократно прославленные и в жестокости и в скверноубийстве всех оставляющие за собой так называемые росы, которые, поработив находящиеся кругом себя (племена?) и отсюда помыслив о себе высокое, подняли руки и против ромейской державы, – в настоящее время даже они променяли эллинское и нечестивое учение, которое содержали прежде, на чистую и неподдельную веру христианскую, с любовью поставив себя в чине подданных и друзей наших, вместо грабежа нас и великой против нас дерзости, которую имели незадолго (до этого) и до такой степени в них разыгралось желание и ревность веры, что приняли епископа и пастыря и лобызают в верования христиан с великим усердием и