Моей жене Соне.

И сказал Бог: да будет Свет.

И стал Свет.

И увидел Бог свет, что он хорош;

и отделил Бог свет от тьмы.

Книга Бытия

Все случилось из-за того, что я заболел.

Было уже два часа дня, а я лежал в постели и листал сто разперечитанного «Питера Пэна». Компресс, который мама утром повязала мне на шею,я давно снял и забросил в угол. Абсолютно не понимаю – чем может помочь откашля смоченная водкой вата? С мамой я, конечно, не спорю, но после ее уходаначинаю лечиться по-своему, то есть лежать с книжкой и ждать, когда болезнямнадоест такое скучное времяпровождение. Обычно помогает – хоть и не сразу, адня через два-три. Хорошо еще, что на улице очень неуютно – то на минутувыглянет солнце, то зарядит мелкий противный дождик. Правда, в комнату солнцене заглядывало – так уж неудачно стоит наш дом, что новенькие девятиэтажкизакрывают его со всех сторон. «В такой квартире только грибы выращивать», –говорил папа, когда он еще жил с нами.

Я опустил книжку на пол рядом с кроватью и лег на спину.Наверное, закрой я сейчас глаза, ничего бы так и не случилось. Но я лежал,глядя в потолок и слушая тиканье часов в прихожей.

А через стекло прыгнул в комнату солнечный зайчик. Маленький,с ладошку размером, но удивительно яркий. Словно окно было открыто, а на улицесветило жаркое летнее солнце. Наверное, кто-то забавлялся с зеркалом на балконедома напротив.

Зайчик проплыл по потолку, сполз на стену, заставил блеснутьвазу на комоде и остановился, чуть подрагивая, на спинке кровати.

– Не уходи, – зачем-то сказал я, понимая, что сейчас зеркалодрогнет и солнечный зайчик навсегда выскочит из моей комнаты. – Останься…

Вот тогда все и началось.

Солнечный зайчик оторвался от кровати и поплыл по воздуху.Вначале я даже не понял, что такого не бывает. И лишь когда висящее в воздухеплоское пятнышко света стало раздуваться, превращаясь в пушистый оранжевыйшарик, я понял – случилось чудо.

Из оранжевого светящегося меха вытянулись четыре лапки,потом хвост и голова. Моргнули и уставились на меня зеленые кошачьи глаза. Да ивообще зайчик этот больше всего походил на котенка. Вот только он висел ввоздухе, светился и казался невесомым, как пух, – дунешь и улетит.

– Привет, – мурлыкнул Котенок. – Спасибо за приглашение.

На секунду я закрыл глаза, но когда вновь посмотрел наКотенка, тот никуда не исчез. Даже подлетел поближе.

– Я в сказки не верю, – самому себе сказал я. – Я ужебольшой.

– Ну, по сравнению с девочкой, которая держала Настоящеезеркало, ты довольно большой, – невозмутимо заявил Котенок и опустился наодеяло. Я скосил глаза – не повалит ли дым, но все было в порядке. Животом ячувствовал тепло, но не сильное. А Котенок склонил голову и добавил: – Носовсем взрослым тебя тоже не назовешь. Тебе сколько? Десять лет есть?

– Четырнадцать будет, – как-то неожиданно успокоенныйделовым вопросом, ответил я. – Ты кто?

– Солнечный зайчик, – с любопытством осматривая себя,ответил Котенок. – Да, ну и внешность… Похож?

– На кого?

– На зайчика.

– Скорее на котенка.

– Немногим лучше, – грустно заявил Котенок и потянулся. А яничего лучшего не нашел, чем повторить:

– Ты кто?

– Но мы уже пришли к единому мнению! – с неожиданной обидойзаявил Котенок. – Солнечный зайчик, точнее – котенок, потому что на него япохож куда больше! Что тут непонятного?

Я даже растерялся. Ну да, маленький зеленый зверек, которыйест камни, это просто маленькая зеленая камнеежка. Знаем, слыхали. А солнечныйзайчик – это солнечный котенок, потому что на зайчика он никак не похож.

– Так что же, любой зайчик может ожить, если его позвать? –осторожно спросил я. Мне почему-то казалось, что Котенок на такой вопрос сноваобидится. Но тот лишь гордо покачал головой:

– Вот еще! Любой! Только Настоящий свет, отраженныйНастоящим зеркалом, может ожить.

– А что такое… – начал я. Но Котенок конца вопросадожидаться не стал. Вскочив и прохаживаясь по одеялу, принялся объяснять:

– Настоящий свет – это солнечный свет. Но не всякий, атолько тот, когда лишь один лучик из тысячи тысяч может пробиться к земле. Онбывает на рассвете или на закате… – Котенок посмотрел в окно и брезгливопоморщился. – Ну или в такую погоду. А Настоящее зеркало – это… – Он замолчал.Снова открыл рот и виновато потер лапкой голову. – Не знаю. Мне ведь и пятиминут еще нет, а с зеркалом я познакомился очень ненадолго. Настоящее зеркало…ну, это зеркало, которое отражает суть вещей. Они очень редко встречаются. ВНастоящем зеркале человек отражается таким, какой он на самом деле, а вещи –такими, какие они должны быть. Поэтому Настоящие зеркала часто разбивают, –неожиданно закончил Котенок. – Вот. Что знал, то рассказал.

Он легко спрыгнул с одеяла и спланировал на пол. Подбежал кокну, задрал мордочку и грустно произнес:

– Ну вот, солнышка уже нет. Так я и знал.

Оранжевая шерстка Котенка светилась мягким теплым огнем.Нельзя сказать, чтоб очень уж ослепительным, но почему-то в этом свете все быловидно удивительно отчетливо. Под батареей я увидел закатившуюся туда невестькогда монетку, а на паласе ярко высветилось пятно от пролитого давным-давночая. И в этот миг я наконец понял, что все происходит по-настоящему. Я лежу впостели и разговариваю с Солнечным котенком, появившимся из Настоящего света и Настоящегозеркала.

– Так ты волшебный? – тихо, словно стесняясь самого себя,спросил я. И Котенок эту интонацию почувствовал:

– «Я большой, в сказки не верю», – передразнил он. – Да!Волшебный. Если хочешь, я, конечно, наплету чего-нибудь про фотоны и магнитныеполя. Только учти – я в них не верю.

Меня его насмешка немного задела.

– А что ты умеешь? – спросил я. – Мяукать умеешь?

– Может, еще и мышей ловить? – Котенок аж подпрыгнул отвозмущения и снова повис в воздухе. – Умею! Мяу! Похоже?

– Не очень, – признался я. – Но ты же волшебный, ты долженделать чудеса.

– Я сам по себе чудо. – Котенок демонстративно отвернулся.

Откинув одеяло, я опустил ноги на пол. Мне захотелосьпогладить Котенка, а может, даже извиниться перед ним, чтобы он не обиделся вконеци не убежал. Но тут я неожиданно закашлялся, и очень сильно.