Около часа она съехала с дороги у загородного ресторана под названием «Вустерский соус». Джордж пронесся мимо, проехал еще милю, развернулся и вернулся назад. Он въехал на стоянку ресторана, выбрал место, с которого мог видеть «ягуар», и расположился ждать.

В голову ему лезли разные мысли. Ведет он себя глупо, мало ли чем все это может кончиться. Нужно уезжать отсюда.

Но ему нужно знать, кто любовник его жены.

Они вышли из ресторана в три. По тому, как Верина шла, он мог судить, что она за обедом выпила пару стаканов вина. Они шли к стоянке рука об руку, она смеялась тому, что сказал мужчина. И горячая ярость вскипела внутри Джорджа.

Мужчина был высок и широкоплеч, с густыми, светлыми и весьма длинными волосами.

Когда они подошли ближе, Джордж узнал Джаспера Мюррея.

— Ах ты, сукин сын, — вслух сказал он.

Джаспер давно положил глаз на Верину, с первого дня, как они познакомились в гостинице «Уиллард», когда Мартин Лютер Кинг произносил свою речь «У меня есть мечта». Но за ней приударяли многие мужчины. Джордж не мог себе представить, что из всех них предателем окажется Джаспер.

Они подошли к «ягуару» и поцеловались.

Джордж понимал, что ему нужно завести машину и уехать. Он узнал, что хотел знать. Что еще нужно?

Губы Верины были разомкнуты. Она бедрами льнула к Джасперу. Глаза их обоих были закрыты. Джордж все это видел.

Он вышел из машины.

Джаспер взял Верину за грудь.

Джордж захлопнул дверцу и пошел к ним по асфальтированной площадке.

Джаспер был слишком увлечен тем, что он делал, но Верина услышала, как хлопнула дверца, и открыла глаза. Увидев Джорджа, она оттолкнула Джаспера и вскрикнула.

Было уже поздно.

Джордж отвел назад правую руку и, развернувшись, всей силой плеч и спины ударил Джаспера. Удар пришелся в левую часть лица. Джордж с удовлетворением почувствовал, как кулак со шлепком смял мягкую плоть и в то же мгновенье наткнулся на твердую кость и зубы. Потом боль пронзила его руку.

Джаспер пошатнулся и упал на землю.

— Джордж! Что ты сделал? — закричала Верина и опустилась на колени рядом с Джаспером, не боясь порвать чулки.

Тот приподнялся, опираясь на один локоть, и ощупал свое лицо.

— Грубая скотина, — еле выговорил он.

Джорджу хотелось, чтобы Джаспер поднялся с земли и дал сдачи. Ему хотелось больше насилия, боли и крови. Он задержал взгляд на Джаспере, глядя сквозь красную пелену перед глазами.

Потом она рассеялась, и он понял, что Джаспер не собирается вставать и драться.

Джордж повернулся, пошел обратно к своей машине и уехал.

Когда он вернулся домой, Джек играл с машинками в своей спальне. Джордж закрыл за собой дверь, чтобы Тиффани не могла слышать. Он сел на кровать, накрытую покрывалом, похожим на гоночную машину.

— Мне нужно сказать тебе кое-что, о чем очень трудно говорить, — произнес он.

— Что у тебя с рукой? — спросил Джек. — Она вся красная и распухла.

— Я ударился ею. Ты должен выслушать меня.

— Хорошо.

Для четырехлетнего ребенка это будет тяжело понять.

— Ты знаешь, я всегда буду тебя любить, — начал Джордж. — Как бабушка Джеки любит меня, хотя я уже не маленький мальчик,

— Бабушка приедет сегодня?

— Может быть, завтра.

— Она привозит булочки.

— Послушай. Иногда мамы и папы перестают любить друг друга. Ты знаешь это?

— Да. Папа Пита Роббинса больше не любит его маму. — В голосе Джека послышалась грусть. — Они развелись.

— Я рад, что ты понимаешь это, потому что твоя мама и я больше не любим друг друга.

Джордж всматривался в лицо Джека, пытаясь разглядеть, понимает ли он или нет. На нем отразилось замешательство, словно происходило что-то совершенно невозможное. Сердце Джорджа сжалось. Он подумал: «Как я могу делать что-то столь жестокое человечку, которого я люблю больше всего на свете?»

Как такое может быть?

— Ты знаешь, что я спал в гостевой комнате.

— Да.

Сейчас будет самое трудное.

— Сегодня я буду спать у бабушки.

— Почему?

— Потому что мама и я не любим друг друга.

— Тогда ладно. Увидимся завтра.

— Теперь я буду спать у бабушки очень часто.

Джек начал понимать, что это будет касаться и его.

— Ты будешь читать мне книжки перед сном?

— Каждый вечер, если захочешь. — Джордж готов был поклясться, что сдержит это обещание.

Джек все еще размышлял над последствиями.

— Ты будешь разогревать мне молоко на завтрак?

— Иногда. Или мама будет разогревать, или няня Тиффани.

Джек почувствовал уклончивый ответ на свой вопрос.

— Не знаю, — сказал он. — Я думаю, тебе лучше не спать у бабушки.

Джорджу отказало мужество.

— Ну, посмотрим, — сказал он. — А как насчет мороженого?

— Да!

Это был самый тяжелый день в жизни Джорджа.

* * *

По дороге домой от Капитолия до округа Принс Джорджес мысли Джорджа были заняты заложниками. В этом году в Ливане похитили четырех американцев и одного француза. Одного из американцев отпустили, а остальные томились в какой-то тюрьме, если они вообще остались в живых. Джордж знал, что один из американцев был шеф отделения ЦРУ в Бейруте.

Похитители почти наверняка были членами экстремистской мусульманской группировки «Хезболла», основанной в ответ на нападение Израиля на Ливан в 1982 году. Финансово ее поддерживал Иран, а военной подготовкой руководила Иранская революционная гвардия. США считали, что «Хезболле» покровительствует иранское правительство, и расценивали Иран как пособника терроризма, которому нельзя поставлять вооружение. Джордж видел в этом проявление цинизма, поскольку президент Рейган спонсировал терроризм в Никарагуа, финансируя «контрас», экстремистскую антиправительственную группировку, которая осуществляла убийства и похищения людей.

Тем не менее Джорджа возмущало то, что происходило в Ливане. Он считал, что в Бейрут нужно отправить морских пехотинцев и проучить тех, кто посмел похитить американских граждан.

В необходимости таких мер он был убежден твердо, но, в сущности, они не дали бы желаемого результата. Как нападение Израиля спровоцировало создание «Хезболлы», так и американский удар по ней вызовет вспышку терроризма. Еще одно поколение молодых людей на Ближнем Востоке будет вырастать, готовое мстить сатане в лице Америки. Джордж и все здравомысляшие люди понимали, что жажда мести возникает, когда кипит кровь. Поэтому главное — не допускать этого.