С этим связан и энтузиазм Кирилла в поклонении Марии как девственной Богоматери. В патетическом и напыщенном восхвалении Марии, которое он произнес в Эфесе во время Третьего вселенского собора, он относит к ней эпитеты, выходящие за грань библейских и граничащие с идолопоклонством[2042]: «Благословенна ты, о матерь Бога! Ты, богатое сокровище мира, неугасимый светильник, венец девственности, скипетр истинного учения, нетленный храм, обиталище Того, Кого не вмещает космос, мать и дева, через которую Он существует, приходящий во имя Господне. Будь благословенна, о Мария, которая содержала в чреве своем Безграничного; ты, через которую блаженная Троица прославляется и принимает поклонение, через которую драгоценный крест обожают по всему миру, через которую небеса ликуют, ангелы и архангелы радуются, через которую дьявол разоружен и изгнан, через которую падшее творение возвращено на небеса, через которую спасена всякая верующая душа»[2043]. Эти и другие экстравагантные восхваления перемежаются у него полемическими выпадами против Нестория.

Однако Кирилл, в отличие от Августина, не освобождает Деву от греха или болезни, но, как Василий, приписывает ей, в момент распятия, серьезные сомнения в истинной Божественности Христа и непринятие самой перспективы креста — подобное неприятию Петра, который был шокирован одним упоминанием о распятии и воскликнул: «Будь милостив к Себе, Господи! Да не будет этого с Тобою!» (Мф. 16:22). В комментарии к Ин. 19:25 Кирилл говорит: «Женский пол всегда любит поплакать[2044] и много жалуется… Святой евангелист хотел научить, что, вероятно, даже мать Самого Господа была оскорблена[2045] неожиданной перспективой страдании; а смерть на кресте, такая мучительная, расстроила ее и лишила присутствия духа… Не сомневайтесь, что она позволяла себе[2046] мысли вроде этих: "Я выносила Того, Кто ныне поругаем на древе; возможно, Он ошибался, когда называл Себя Сыном всемогущего Бога[2047]. Он сказал: "Я есмь жизнь"; почему же тогда Он распят? как же Его душат веревками Его убийцы? почему Он не предотвратил замысел Своих гонителей? почему Он не сходит с креста, ведь Он заставил Лазаря вернуться к жизни и наполнил всю Иудею изумлением перед Своими чудесами?" Вполне естественно, что женщину[2048], не знающую тайны, могли одолевать подобные мысли. Ибо мы должны понимать, что тяжести обстоятельств Страстей было достаточно, чтобы смутить даже владеющий собой ум; неудивительно, если женщина[2049] впала в такие рассуждения». Кирилл в том же духе понимает и пророчество Симеона (Лк. 2:35) о мече: «оно значит самую острую боль, которая рассекает женский ум, вызывая в нем непомерные мысли. Ибо искушениями испытываются сердца тех, кто страдает от них, и обнажаются их мысли»[2050].

Если не говорить о крайностях Кирилла, то он решительно и с успехом отстаивал важную истину о единстве личности Христа, выступая против абстрактного дуофизитства Нестория.

По этой причине его христологические произведения против Нестория и Феодорита имеют величайшее значение для истории доктрины[2051]. Помимо них он оставил нам ценный апологетический труд, составленный в 433 г. и посвященный императору Феодосию II, против нападок Юлиана Отступника на христианство[2052], а также доктринальный труд о Троице и воплощении[2053]. Как толкователь, он обладал всеми достоинствами и недостатками александрийского метода, склонного к произвольным аллегориям и догматизации. Несмотря на обилие ценных мыслей, его разъяснения имеют меньше здравой ценности, чем у Златоуста или Феодорита. Он оставил обширные комментарии, в основном в форме проповедей, на Пятикнижие (или, точнее, на самые важные разделы и символическое значение церемониального закона), Исайю, двенадцать малых пророков и Евангелие от Иоанна[2054]. Сюда следует добавить фрагменты толкований псалмов и некоторых посланий Павла, впервые изданные Анджело Маем, а также гомилетический комментарий к Евангелию от Луки, который тоже стал известен лишь недавно, сначала фрагментарно, в греческом оригинале, а потом — полностью, в сирийском переводе, из рукописей одного нитрийского монастыря[2055]. Наконец, среди трудов Кирилла есть тридцать пасхальных гомилий (Homiliae paschales), которые, по александрийскому обычаю, он произносил в честь Пасхи; несколько гомилий, произнесенных в Эфесе и других местах, и восемьдесят восемь посланий, в основном связанных с несторианскими спорами[2056].