и трех лет! А то всегда сначала появляется его хитрая морда в дверях, а потом он ненавязчиво интересуется: «Иван Петрович, к вам можно?»

Серега тут же подхватил его слова, добавив:

— Ну так, товарищ нарком, что значит — школа!

Ах ты грымза, пернато-водоплавающая! Еще скажи — твоя школа! Ну держись! Поправив фуражку, я вытянулся еще сильнее и поинтересовался:

— Товарищ генерал-полковник, разрешите доложить?

Колычев, не меняя серьезнейшего выражения лица, кивнул:

— Я вас слушаю, товарищ полковник.

— Хочу обратить ваше внимание на недостойное поведение генерал-майора Гусева. Мало того что он, пользуясь своим служебным положением, во время полета стырил у меня брикет из сухпая и цинично выковырял и сожрал оттуда всю курагу, так еще теперь пытается присвоить себе чужие заслуги! А я, как вы знаете, к высшим лицам государства, помня субординацию, всегда обращался только по уставу!

Серега после этих слов молча показал мне кулак, а Иван Петрович, рассмеявшись, сказал:

— Я вижу, ты — в тонусе. И это хорошо. Проходи, садись, будем беседовать. — А когда я, отодвинув стул, уселся, добавил: — Небось вчера полночи предположения строили, зачем вашу группу решили здесь задействовать?

— Строили, конечно.

— И до чего додумались?

Я собрался с мыслями и через несколько секунд начал выкладывать наши вчерашние гипотезы. Колычев, слушая, одобрительно кивал, а потом выдал:

— Молодцы, ничего не скажешь! Все по полочкам разложили! И даже количество войск НКВД угадали точно!

— Это мы, может, и угадали, но вот своего места в данной операции не нашли. Я просто так и не понял, зачем нас с фронта выдернули? К приезду товарища Сталина тут столько народа будет, что не протолкнуться, а у нас свои задачи остались нерешенные… И как вы всегда говорили — особо важные.

Иван Петрович опять улыбнулся:

— Что касается ваших задач, то вы их не только выполнили, но и перевыполнили. Во-первых, мы убедились, что у Германии нет ничего трансцендентального, во всяком случае такого, чего они могли бы использовать в ближайшее время. Во-вторых, некоторые захваченные вами разработки, а также пленные оказались весьма интересными и перспективными. Например, прибор, влияющий на погоду: ведь если его довести до ума, он может… Хотя… отставить!

Иван Петрович одернул сам себя, остановившись на самом интересном, замолк, а я, переваривая его слова, только катнул желваки на щеках. Зашибись! Вот нарком порадовал так порадовал… Полгода… Целых полгода мы трахались, как последние колхозные проститутки в поисках этого самого трансденд… трансцедн…Тьфу! В общем, как бобики, искали различные артефакты и связанных с ними людей. Теряли друзей, выкладывались досуха, а теперь выясняется, что это все было зря? Начальство, видишь ли, просто «желало убедиться», что у фрицев ничего потустороннего и опасного нет?! Так я об этом сразу говорил!!

Видно, что-то в глазах у меня поменялось, потому что Колычев заинтересовался внезапным кисляком на физиономии у подчиненного. Пришлось свои претензии высказать вслух. Собеседник на это только хмыкнул:

— Подтвержденное отсутствие у противника вероятного оружия или того, что может быть использовано как мощное оружие, само по себе значит очень много. Кому как не тебе об этом знать. Что же касается слов о том, что ты — «заранее предупреждал и говорил, что все это выдумки»… Знаешь, я бы на твоем месте не зарекался. Как говорится — «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». И поверь мне на слово — оно действительно есть. Сейчас можно только Богу молиться, что у немцев ничего подобного не обнаружилось. Да и работали вы вовсе не вхолостую. Среди общего, как ты говоришь, «фуфла» накопали несколько интересных вещей. Причем таких, что ученым лет на десять работы хватит. А ваша последняя операция выше всяких похвал. Про такое пополнение золотых резервов страны я вообще молчу — за это вас Иосиф Виссарионович лично хочет поблагодарить. И Вельдберг, это отличный подарок всей нашей разведке! Он обладает такой массой информации, что сейчас с него пылинки сдувают, но при этом допрашивают, как и тебя в свое время, — с применением самых совершенных методов.

Слова про личную благодарность усатого вождя меня сильно заинтересовали, но в то же время все эти восхваления заставили смутиться:

— Иван Петрович, я ведь уже докладывал — чистая случайность, что мы вывалились в эти катакомбы. Просто повезло…

В этом месте Колычев поднял руку, призывая к молчанию, и хитро сказал:

— А вот и ключевые слова. Заметь, ты их сам сказал. И я хочу добавить, что тебе, Илья, всегда везет. Даже если и не там, где ты ожидаешь. И пока это качество не иссякло, его надо использовать на полную катушку.

— Что-то я не понял, как мое везение связано с визитом Верховного? На него что — покушение готовится?

Нарком с Гусевым переглянулись, и Иван Петрович задумчиво произнес:

— Можно сказать и так…

— Так надо отменить приезд или перенести сроки. Вдруг мое везение не сработает? Вы же сами говорите — оно проявляется в самую неожиданную сторону!

Узнав про готовящееся покушение, я сильно заволновался, не понимая спокойствия окружающих. Если им известно о готовящейся акции, то известен и заказчик. А через него можно выйти на исполнителя. В жизни не поверю, что НКВД, зная о покушении, не размотает всю эту цепочку до конца. Причем как с той, так и с другой стороны. Но каким боком здесь моя везуха? Или я исполнителя должен с поличным взять? А если не успею? Нет, на это никто не пойдет… Разве что…

— Вместо товарища Сталина будет двойник?

Иван Петрович рассмеялся, а потом, понизив голос, ответил:

— У Иосифа Виссарионовича нет двойников. Почему-то ему это совсем не нравится. Но мыслишь ты в правильном направлении.

А потом, сразу став серьезным, начал говорить четко и деловито:

— В общем, так. Приезд товарища Сталина в район Козлича — это крупная дезинформация. Причем не прямая, а косвенная. Никто нигде не называл конечный пункт