Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- А если для этого придётся прыгнуть в космос?
- Даже если в одном скафандре – то прыгну.
- Не побоишься?
- Даже если побоюсь, - нахмурилась Марта, - я готова держаться за этот шанс. Я хочу увидеть своего ребёнка.
- Тогда… если тебе что-то нужно здесь сделать, то делай. У тебя есть пятнадцать минут, чтобы попрощаться с этим местом. Через пятнадцать минут всё закончится. Ты отправишься отсюда… очень далеко. В спасательной капсуле. Ты опустишься в кресло. Закроешь глаза. Я не буду тебя усыплять, чтобы ты не думала о том, что не проснёшься. Ты будешь в сознании, но поэтому тебе будет страшно. Очень страшно.
Марта решительно кивнула.
- Итак, - повторила Эми с улыбкой. – Есть желание что-нибудь взять себе на память, как сувенир?
Отрицательное мотание головой в ответ.
- Что ж, тогда… давай собираться.
- Мы отправимся вместе?
- Нет. Я останусь здесь.
- Почему?!
- Во-первых, спасательная капсула рассчитана на одного. Во-вторых, Старику ещё пока нужна моя жизнь, а мне нужны ответы. Наконец, уйти сейчас – для меня это поражение, а я ещё не готова его признать. В той … истории, которую я почти сложила, не хватает всего двух элементов, и их я хочу найти.
Глава 27. Подсказка
Когда капсула исчезла в полной темноте, Эми взглянула на свои руки. Пальцы не дрожали, хотя, казалось бы, должны были – её нервы и силы были не безграничными. Так что, отложив в сторону все планируемые дела, первое, что она сделала – это набрала себе ванную. Да, на станции были отключены все системы комфортного жизнеобеспечения. Но для гидропоники вода была нужна, а очищалась она одинаково. Для ванной – подойдёт.
А уж с учётом того, что в секторе гидропоники никто и не подумал отключать систему поддержки гравитации, даже эта самая «консервация», протоколы которой Эми уже успела найти и вскрыть, никто и ничто не мешал ей насладиться ванной, с розовыми лепестками. Она даже нашла мыло. В учёном секторе. И пену для ванн. А ещё поимённый список тех, кто там находился, после чего ещё больше задумалась о том, что картина не складывается.
Что-то то и дело выпадало, а что-то, наоборот, выпучивалось, как только Эммануэль пыталась приложить детальку… к тому паззлу, который вот уже который день сводил её с ума и подрывал её силы.
Нет, на самом деле, к истинному раздражению девушки, у неё готовая «картинка» была. Та, которая, поверхностная, которая вроде как правильная. Но не истинная. Такое же ощущение было с Гюрзой, Сатаной. Такое же ощущение было с Триадой. И все разы Эми была права.
Так стоило ли решать, что в этом случае всё будет иначе?
Нет. Нет, нет и ещё раз нет.
Пока не доказано обратное, себе Эммануэль предпочитала верить. Ведь если что-то беспокоит её на протяжении такого времени, значит, что-то действительно не складывается. То, что обманывает разум, не может обмануть подсознание.
Проблемой в этом случае была личность (или личности) противника (противников). Ведь план, безусловно, обманывал разумы тех, кто пытался его распутать. А значит, делал то, ради чего его создали. И бесконечно утяжелял жизнь тех, кто пытался добраться до его создателей.
Эммануэль Лонштейн не нравились глупые враги, но очень умных она не любила ещё больше. Тех, кого сложно просчитать. Тех, чьи действия, порождают тысячи и тысячи жертв… Эми искренне считала, что в любой ситуации лучше обходиться без жертв среди мирного населения. Есть патруль, есть войска – вот они пусть и умирают, если не могут выкрутиться. А обычным людям надо жить.
Жить и здравствовать.
И если бы кто-то спросил Эммануэль Лонштейн, почему она не относит себя к тем, кого надо защищать, Эми ответила бы очень просто:
- У меня есть голова на плечах, чтобы думать и думать быстрее, чем преступник. У меня есть джамп, чтобы прыгнуть так, чтобы меня не поймали. Есть руки, чтобы держать оружие и сила воли, чтобы применить его по назначению. Есть друзья, чтобы защитить, когда я перезаряжаю оружие. Я нахожусь на своем месте. С той стороны, которая защищает других. Обычных людей. Которые начинают своё утро с чашки кофе и венской вафли, а не тренировки в спортзале или тире. Которые отправляются на работу, где занимаются с бумагами, делами, общаются с людьми. Чтобы они могли обеспечивать мирную жизнь там, кто-то должен их защитить. Я могу это сделать. И я делаю. Неправильно это? Это моя жизнь, мой выбор, моё решение. Кого-то не устраивает? Выход за спиной, и для скорости можно в окно. Там отсекатель не стоит примерно где-то на полметра от подоконника. Небольшой полёт с ускорением (ах, какие всё-таки у этой формы удобные сапоги) и всё, нет никакого раздражителя.
Эми не была святошей, она не была великой моралисткой. Как знали её близкие, долгое время у неё были проблемы с тем, чтобы выражать свои чувства и свои эмоции. А некоторым простым вещам – она училась до сих пор. Увы, такова была цена за то, в какой семье она родилась. Такова была цена за прадеда, за обучение, за джамп, который она познавала день за днём.
И оно того стоило. Тем более, что то, чего она была лишена в детстве, сначала было даровано ей Змеем, а затем – Рашель, любимой сестрёнкой, без которой Эми уже не представляла своей жизни.
Именно поэтому – нужно было стоять здесь и сейчас. Стоять, если придётся, насмерть. До последней капли крови. Чужой. Потому что потом, если терять будет нечего, можно было и развлечься напоследок, применив то, что Эми запрещала себе делать. В конце концов, она никогда-никогда не проверяла, что будет, если она применит джамп трёх минут … к себе самой.
Девушка искренне подозревала, что в этом джампе, ещё кроется что-то очень особенное. Что-то уникальное. Что-то, чему лучше было бы не пробуждаться. Но если у неё не останется выбора, почему бы и не «да»?
Усмехнувшись своим мыслям, она погрузилась в ванную. Закрыла глаза, «буквально на минуточку», но сама не заметила, как уснула. Нервная система отчаянно и изо всех сил берегла свою хозяйку, собирая крупицы силы перед решительным боем. Невидимым, незримым, но от того только более страшным. Ведь если грубая сила не решает, а ум не помогает – что остаётся?
